Шрифт:
Закладка:
Дуся получила должность секретарши посла и место бухгалтера посольства (можно представить, как это воспринял сам посол!).
Супруги и не помышляли об измене Родине, беда заключалась в том, что они попали в водоворот интриг и подсидок внутри посольства, сами стали активными участниками внут-рипосольской борьбы, отголоски которой докатывались до всесильного Центра.
Уже через несколько месяцев после прибытия Петров получил оттуда шифровку: «Согласно нашей информации, у товарища Петровой иногда проявляется отсутствие такта в отношении сослуживцев, включая посла, что не может не сказываться отрицательно на ее работе. В этой связи просим вас сделать ей соответствующее внушение».
Эпицентр конфликта таился, как это слишком часто бывает, в отношении к моде двух первых дам совколонии. «По-слица», по словам уже обкатавшейся в Стокгольме Дуси, одевалась хуже, чем жена дворника, даже в дикую жару носила комбинацию, дабы выглядеть потолще (муж обожал полных женщин), за девять лет пребывания в Канберре купила лишь одну пару нейлоновых чулок, считая, что они стоят слишком дорого, и постоянно штопала свои простые.
Дуся (по ее словам) одевалась со вкусом и вызывала восторги даже аборигенов, это выводило из себя «послицу», которой постоянно казалось, что ее муж положил глаз на свою секретаршу.
Однако она ошибалась: посол насторожился сразу же после того, как его новый бухгалтер предложила в соответствии с законными правилами ежемесячно оплачивать стоимость арендованной для дома государственной мебели. Пришлось подчиниться, но зерно конфликта было посеяно.
Удар по Дусе нанесли с совершенно неожиданной стороны: под стекло на своем письменном столе рядом с портретом великого Сталина она засунула фото голливудской кинозвезды и фото пса, игравшего на пианино. Это выглядело явным криминалом, вопрос был поднят на партийном собрании и расценен как насмешка над «вождем народов». Пришлось писать объяснение в ЦК и доказывать, что все это — чистая случайность.
А тут еще сам Петров завел пса Джека, и тут же все сотрудники «застучали» в Москву о том, что собака целыми днями носится по святым коридорам посольства.
Петровы надеялись, что страсти утихнут, когда посол и «послипа» (в серебристой чернобурке, наброшенной на плащ) отбыли в СССР, однако новый посол начал с того, что объявил резиденту: «Владимир Михайлович, Центральный Комитет Коммунистической партии Советского Союза принял решение, чтобы вы не приводили вашу собаку на территорию посольства».
В марте 1953 года почил Иосиф Виссарионович, затем арестовали Берия и тут новая напасть: мидовцы донесли в Москву, что резидент с женой образовали в посольстве пробериевскую фракцию! Обвинение по тем временам нешуточное, узнав об этих сигналах, Петровы не могли не думать о санкциях против них по возвращении в Москву.
Владимир Петров вел разработку доктора-поляка, постоянно проживавшего в Канберре, который был подставлен ему австралийской контрразведкой. Они часто встречались, считались друзьями, и Петров порой жаловался поляку на интриги в посольстве.
Неожиданно Петрова поразила болезнь глаз, потребовалась операция, с помощью друга-поляка он попал к доктору, тоже связанному со спецслужбами. В беседах с австралийскими друзьями часто возникала тема: а почему бы не остаться в Канберре навсегда? Вряд ли в другом месте так эффективно делают операции на глаза.
Петров уже давно внутренне созрел, но Евдокия, которую новый посол уже успел уволить с места секретарши (предлогом явился инцидент, когда Дуся бросила в новую «посли-цу» кусок пирога), и думать не хотела о политическом убежище: в Москве остались мать и сестра, их ожидали бы репрессии.
События развивались динамично: 27 февраля 1954 года Петров впервые связался с австралийской контрразведкой. Ему обещали политическое убежище и крупнуюсумму на покупку фермы. Однако решение о бегстве он принял лишь после того, как в ходе проверки в посольстве в мидовском сейфе Петрова были обнаружены секретные документы, которые должны были храниться в другом месте. Посол отправил в Москву соответствующую реляцию, и это грозило большими неприятностями, вплоть до привлечения к уголовной ответственности.
Неожиданно прибыла замена Петровым, ее требовалось подготовить, передать все дела, а затем и отбыть на родину.
Это явилось последней каплей, и Владимир тут же, даже не поговорив с любимой женой, захватил кое-какие секретные документы и исчез из посольства.
Тут и развернулись все драматические события. Сначала начались поиски пропавшего соотечественника, его могли убить или похитить, мало ли что бывает за рубежом! Евдокию перевели из городской квартиры в посольство, лишили телефона, радио и газет и взяли под контроль. Исчезновение мужа, полная неизвестность впереди — все это было невыносимо, бедная Дуся даже пыталась повеситься на шнуре от утюга, но не выдержал крюк.
13 апреля австралийское радио официально объявило о том, что третий секретарь посольства Петров попросил политического убежища, Евдокия сочла это ложью, она была убеждена, что это всего лишь обыкновенный империалистический трюк: мужа увели против его воли!
С опозданием на две недели ей передали письмо от Владимира с просьбой о встрече. Ответ ей продиктовали: «Я опасаюсь встречи с тобой, это может быть ловушка».
Она была убеждена, что мужа убили, и полна решимости вернуться в Москву.
19 апреля жизописный конвой проэскортировал ее в самолет под гиканье толпы зевак и репортеров, призывавших ее остаться в Австралии. Для устрашения толпы посол приказал фотографировать всех собравшихся, думая, что они моментально убегут (хороший полицейский склад ума).
Но никто не убежал, наоборот, к Дусе в аэропорту подкатились контрразведчики и, оттеснив эскорт, предложили остаться. Она отказалась. Самолет взлетел. Во время полета Дусю обрабатывали командир самолета и стюардессы. Стойкая чекистка отказалась.
Предстояла посадка в Дарвине, последнем пункте на австралийской территории.
В аэропорту произошло новое драматическое событие: эскорт окружила австралийская полиция и полностью разоружила (дипкурьеры имели право на ношение оружия). Тут же Евдокии устроили телефонный разговор с мужем, умолявшим ее присоединиться к нему, — ведь она прекрасно знала, что ожидало ее в Москве.
Только тогда она и перешла Рубикон.
Пожалуй, из всех перебежчиков Дуся оказалась самой сомневающейся, но зато и паблисити получила самое что ни на есть мировое.
Анатолий Голицын против КГБ
Начальник контрразведывательного управления ЦРУ Джек Энглтон поддел сачком рыбешку, но, увидев, что она слишком мала, аккуратно снял с крючка и выбросил обратно в озеро.
Затем он порылся в сумке, достал
