Избранница оказалась интеллигентной провинциалкой из Самары, звали ее Ольга, она училась в университете, имела за спиной музыкальную школу и даже несколько лет занятий балетом.

Вскоре они поженились, ему пришлось рассказать жене, что он сотрудник КГБ. Это ее поразило, правда, в детали своей работы он ее не посвящал, лишь подчеркнул, что не имеет ничего общего с борцами против диссидентов и занят в основном зарубежными проблемами. Жена такой птицы, как Шеймов, тоже живет по канонам секретности, Ольга же в университете совсем распустилась и даже — о ужас! — была знакома с одним канадцем. Пришлось деликатно отвести ее от этой опасной связи и приучить к порядку.

Шеймов продолжал трудиться, дослужился до должности начальника отдела, обслуживающего шифровальную связь наших посольств, выбился в заместители секретаря партийной организации.

По работе иногда он оказывался в острых ситуациях, например, так случилось во время революции в Иране, когда возникла угроза захвата нашего посольства. Что делать? Не принимать решительных мер и ограничиться лишь повышенной безопасностью? Прекратить работу и ожидать дальнейшего развития событий? Уничтожить все шифровальные таблицы, все кодовые книги, все секретные документы? Может перегреться и выйти из строя печь в шифровальном помещении. На уничтожение шифровальной машины требовалось восемь часов, причем не было гарантии, что противник ее не восстановит.

Для этого были основания: во время переворота в Чили, когда наше посольство эвакуировалось и все секретные документы были сожжены, шифровальную машину за два часа разобрали и били по каждой детали в течение двенадцати часов, полностью все деформировав. Все эти остатки все же удалось вывезти в Москву, там они были переданы группе специалистов, незнакомых с данным видом машины. На удивление всем, специалисты в короткий срок полностью ее восстановили и смогли изготовить дубликат.

В тегеранском посольстве имелось целых шесть шифровальных машин, так что Шеймову было о чем поразмыслить. В результате в Тегеран полетела телеграмма об уничтожении всех ненужных документов и о фильмировании секретных материалов на случай уничтожения. Машины пока решили не трогать, ожидая развития ситуации.

Но кроме рутинных дел у Шеймова был и вторая, тайная жизнь, в которую он посвящал лишь жену: его переполняла ненависть к коммунистической системе и желание с ней расстаться.

Впоследствии в своих мемуарах, вышедших в 1993 году, Шеймов довольно подробно остановится на мотивации своего поступка: тут и встречи с московскими диссидентами, и лицемерие начальства и вождей, и неудовлетворенность всем образом жизни, и желание не просто возмущаться строем на кухне, как многие, а участвовать в его разгроме в глобальном масштабе, и пессимистический взгляд на будущее страны (он и сейчас считает, что мы обречены на коммунистическое рабство). Не обошлось и без возмущения убийствами инакомыслящих коллег (явная выдумка, чтобы поддать жару в печи), и недовольства инспирированием КГБ терроризма (КГБ исчез, а терроризм на подъеме).

Что ж, нельзя исключать ни ненависти к Совдепии, ни страстной любви к западной демократии, беда лишь в том, что буквально все мемуары наших перебежчиков (и не только КГБ) словно написаны по одному сценарию, души их сокрыты завесой цэрэушной пропаганды, и потому тексты не вызывают доверия.

Боюсь, что, если бы даже посчастливилось заглянуть в досье Шеймова и в КГБ и в ЦРУ, все равно не отгадать загадку этого предательства — бумага лишь слабо отражает реальность, в этом рискованном поступке сплелись воедино психологические корни, ненасытные амбиции, атрофия чувства любви «к родному пепелищу и отеческим гробам» и бог знает что еще. В любом предательстве присутствует некая аберрация мозгов, это факт.

Но вернемся к нашей истории.

Как жить дальше? Приспосабливаться, делать свое дело, ожидая, что все переменится само собой? Попроситься в отставку и распрощаться с КГБ? Открыто выступить против режима, как Сахаров или Шафаревич? Создать подпольную антикоммунистическую организацию? Покончить жизнь самоубийством?

В результате Шеймов выбрал опасный во всех отношениях вариант: бежать на Запад, причем с женой и маленькой дочкой.

Но как?

За границу, даже в Болгарию, всей семьей не выпускали. Оставалось только одно: связаться с сильной разведкой (такой он не без оснований считал ЦРУ), заинтересовать ее и убедить организовать его вывоз. Договориться о встрече по телефону? Исключено. Тут же заберут! Написать письмо? Перехватят и арестуют. Можно ли войти в личный контакт с американцами, не попав в поле зрения вездесущей слежки? Можно, но не без риска. Вдруг он наткнется на американца, связанного с КГБ? Вдруг американец решит, что он провокатор, и сообщит об этом властям? А если это будет просто человек, не желающий ввязываться в шпионские истории?

Шеймов внимательно следил за автомашинами американских дипломатов (они имели определенные номера, о которых рассказал ему приятель из наружки). Проиграв в уме все возможные варианты, пришел к выводу: он должен познакомиться с реальным американским разведчиком, который сразу понял бы что к чему.

Однажды совершенно случайно его дружок из контрразведки указал на черный «крайслер» с дипломатическим номером: «Посмотри, вон едет активный цэрэушник, никак не можем его прихватить!» — «Он, наверное, живет в одном доме с русскими?» — спросил Виктор. «Нет, эта сволочь живет вместе с другими иностранцами. Конечно, дом мы контролируем, но он хитер, как лис!»

Как раз лис и был ему нужен.

Виктор запомнил номер и марку машины и подготовил записку: «Здравствуйте! Я офицер КГБ, имеющий доступ к высокосекретной информации. Мои идеологические и политические убеждения требуют действия. Поскольку у нас один враг, я предлагаю сотрудничество. Для подтверждения своей искренности сообщаю, что КГБ перехватывает большое количество информации в Средиземноморском регионе, в частности поток сведений, исходящих от 6-го флота. Если вы заинтересованы в сотрудничестве, повстречайтесь со мною около табачного киоска у метро «Новокузнецкая». Я буду там каждый четверг между 6.07 и 6.08 вечера в течение следующих трех недель. Ваш представитель должен держать в правой руке свернутый в трубку журнал. Мой пароль будет иметь слово «наконец» по-русски. Английского я не знаю».

Каждое утро перед работой Шеймов выезжал на охоту за своим цэрэушником, тем более что тот жил недалеко от его дома, близ проспекта Вернадского и ездил в посольство, как и Шеймов, по Ленинскому проспекту.

Однако этот свободный поиск только изматывал, не давая результатов, пока однажды совершенно случайно Шеймов не оказался в одном потоке машин, где был желанный черный «крайслер».

О сладкий миг удачи!

Он попытался поравняться с ним и бросить свою записку в открытое окно автомашины — вряд ли наружка, если она на хвосте, заметила бы этот жест, — однако все чуть не закончилась аварией, цэрэушник едва