Теперь конунг разослал по всему этому городу [приказ], чтобы каждый дом был подготовлен, некоторые до́лжно украсить занавесками, а в некоторых — развести огонь, и теперь были великие приготовления в городе Сусе. Конунг Аттила заговорил с конунгом Тидреком и попросил его, чтобы тот выехал им навстречу. Он так и сделал, и выехал со своими людьми, и когда они встретились, очень обрадовались друг другу и все вместе поехали в город.

372. Горе Гримхильд

Королева Гримхильд стояла на башне и наблюдала за приездом своих братьев и тем, как они въехали в город Сусу. Теперь она увидела там много новых щитов, много белых доспехов и много славных воинов.

Теперь Гримхильд молвила:

— Это зелёное лето прекрасно. Вот едут мои братья со множеством новых щитов и множеством белых доспехов, и теперь я вспомнила, как меня печалят огромные раны Сигурда Юнца.

Теперь она стала очень горько оплакивать Сигурда Юнца, вышла навстречу Нивлунгам, сказала им добро пожаловать и поцеловала того, кто был к ней ближе всего, и каждого за другим. Теперь этот город был почти переполнен людьми и лошадьми, и также рядом с Сусой было много сотен людей, как и лошадей, так что и не сосчитать.

373. Гримхильд беседует со своими братьями

Конунг Аттила хорошо принял своих шуринов, их проводили в палаты, которые были подготовлены, и для них развели огонь. Но Нивлунги не сняли своей брони и пока не расстались со своим оружием.

Вот Гримхильд вошла в палату, где её братья сидели у огня и сушили свою одежду. Она увидела, как рубаха у кого-то задралась, и под ней были белые доспехи. Тут Хёгни увидел свою сестру Гримхильд, сразу взял свой шлем, надел себе на голову и крепко застегнул, и так же поступил Фолькхер.

Гримхильд молвила:

— Будь здоров, Хёгни! Привёз ли ты мне сокровище Нивлунгов, которым владел Сигурд Юнец?

Хёгни отвечает:

— Я везу тебе, — говорит он, — большого врага в сопровождении моего щита и моего шлема вместе с моим мечом, и мою броню я не оставил.

Теперь конунг Гуннар сказал Гримхильд:

— Госпожа сестра, иди сюда и сядь здесь.

Теперь пошла Гримхильд к своему младшему брату Гисльхеру, поцеловала его и села подле него, между ним и конунгом Гуннаром, и теперь она горько заплакала.

Гисльхер спросил:

— Что ты плачешь, госпожа?

Она отвечает:

— Это я вполне могу рассказать тебе. Сейчас, как и всегда, меня мучит та великая рана, которую Сигурд Юнец получил между плеч, а его щит никакое оружие не оцарапало.

Тогда Хёгни отвечает:

— О Сигурде Юнце и его ране сейчас помолчим и не будем упоминать. Возлюбим ныне конунга Аттилу из Хуналанда так, как прежде был для тебя Сигурд Юнец. Он вдвое могущественнее, а рану Сигурда Юнца уже нельзя залечить. Так что пусть теперь будет так, как уже случилось.

Тогда поднялась Гримхильд и пошла прочь.

Вслед за этим пришёл туда Тидрек из Берна и крикнул, чтобы Нивлунги шли к столу. Его сопровождал сын конунга Аттилы, Альдриан. Тут конунг Гуннар встретил юношу Альдриана и заключил в объятия. А конунг Тидрек из Берна и Хёгни были такими хорошими друзьями, что положили друг другу руки на плечи, так вышли из палаты и шли всю дорогу, пока не приблизились к палате конунга. И на каждой башне, и в каждой палате, и в каждом саду, и на каждой городской стене стояли сейчас учтивые женщины, и все хотели увидеть Хёгни, поскольку он был знаменит во всех странах своей отвагой и мужеством. Вот они пришли в палату конунга Аттилы.

374. Конунг Аттила рассаживает своих гостей на пиру

Теперь конунг Аттила сел на свой трон и справа от себя посадил конунга Гуннара, своего шурина, затем сел молодой господин Гисльхер, затем — Герноц, Хёгни и Фолькхер, их родич. Слева от конунга Аттилы сели конунг Тидрек из Берна и маркграф Родингейр, затем мастер Хильдибранд. Все они сидели на троне вместе с конунгом Аттилой. Сперва в этой палате расселись самые знатные люди, а затем все остальные. В тот вечер они пили доброе вино, и был здесь очень славный пир со всем, что только было возможно, и все веселились. И такое великое множество людей пришло сейчас в город, что каждый дом в городе был почти переполнен. И той ночью они спали в добром мире в очень весёлом настроении и в хороших постелях.

375. Нивлунги ходят по городу

Когда рассвело и люди встали, к Нивлунгам пришёл конунг Тидрек, Хильдибранд и много других рыцарей. Теперь конунг Тидрек спросил, как им спалось той ночью. Хёгни ответил, что хорошо выспался. «Однако моё настроение не лучше, чем обычно».

Хильдебранд встречается с бургундскими королями. Миниатюра из рукописи «Песни о Нибелунгах» (XV в.)

Теперь конунг Тидрек молвит:

— Будь весел, мой добрый друг Хёгни, и радостен, добро к нам пожаловать, и будь настороже здесь в Хуналанде, поскольку твоя сестра Гримхильд до сих пор ежедневно оплакивает Сигурда Юнца, и всё это тебе понадобится, пока ты не вернёшься домой.

И Тидрек был первым, кто предостерёг Нивлунгов. Когда они были готовы, то вышли в сад. По одну сторону от конунга Гуннара шёл конунг Тидрек, а по другую — мастер Хильдибранд, а Фолькхер шёл с Хёгни. Все Нивлунги уже поднялись, ходили по городу и развлекались.

Теперь конунг Аттила встал, вышел на балкон и увидел, где идут Нивлунги. И много людей пришло сейчас посмотреть на их роскошное шествование, и чаще всего спрашивали, где Хёгни, столь он был знаменит. Вот конунг Аттила увидел идущих Хёгни и Фолькхера, и их наряд был не хуже, чем у конунга Гуннара, и конунг Аттила не был уверен, где Хёгни, а где Фолькхер, поскольку не мог хорошо их рассмотреть, потому что шлемы скрывали их лица, и он спросил, кто идёт вместе с конунгом Гуннаром и конунгом Тидреком.

Герцог Блодлинн отвечает:

— Полагаю, что это Хёгни и Фолькхер.

Тогда конунг говорит:

— Я хорошо могу узнать Хёгни, поскольку некоторое время он жил у меня, и я и королева Эрка посвятили его в рыцари, и, конечно, он был тогда нашим добрым другом.

Вот Хёгни и Фолькхер пошли по городу, положив друг другу руки на плечи, и увидели там