высокая вероятность, что ей придётся сбежать, стать разыскиваемой преступницей. Сейчас Хованский сохранял брак с Натальей, лелея надежду однажды заполучить Изольду. Но если она окажется ему недоступной, да ещё и нанесёт ущерб его достоинству — Хованский наверняка постарается разрушить брак и её жизнь.

Всё шло к тому, что однажды ей придётся принять неприятное предложение Пахана.

Она лишь надеялась, что удастся оттянуть своё согласие на неприятную процедуру до восемнадцати. А перед этим — получить официальный статус его жены. Это позволит навсегда оставить позади похотливого Хованского и глупую тщеславную мать. Возможно, она наконец сможет снова общаться с отцом, который по суду сейчас вообще не мог к ним подойти.

Но судьба вновь смешала её карты.

Это был корпоратив в «БурильскНефтеГазе». Изольда сидела за столиком с Натальей Хованским, и парой сотрудников, которых она не знала. Она постаралась одеться скромно, просто, но стильно. Ей не хотелось вызывать желание в старых козлах. В то же время, у неё в душе было подсознательное желание снова стать тем невинным ангелом, отражение которого она видела в глазах своего отца. Вряд ли бы она смогла это сформулировать и выразить словами — но именно такой образ в итоге у неё получился.

Косметику Изольда использовала по-минимуму. Краситься её мать умела и любила. И Наталья с удовольствием делилась этими секретами с дочерью, причём с раннего возраста той.

Пожалуй, это была одна из немногих вещей, за которые Изольда была благодарна своей матери.

Ещё год назад на подобных праздниках Изольда испытывала энтузиазм, любопытство и волнующее ожидание чего-то прекрасного. Чего-то, выраженного энергичной праздничной музыкой, улыбками, смехом, танцами и флиртом участников праздника.

Сегодня она видела лишь мишуру, фальшь во взглядах, напыщенность начальников, угодливость подчинённых. А от весёлой танцевальной музыки у ней начинала побаливать голова.

Её лицо было закрытым и холодным. На Хованского Изольда вообще глядела сузившимися глазами, словно прицельно стреляя режущими ледяными стрелами.

Мать сделала ей замечание:

— Изольда, хватит быть такой злой! Если тебе не нравится, бери такси и езжай домой! У меня от твоего лица голова болит!

— Давай я её отвезу, дорогая, — вежливо предложил Хованский. — Этим таксистам никакого доверия. Отпускать дочку одну ночью — большой риск!

«Ах ты ж урод», — подумала Изольда.

Её взглядом можно было заморозить Северный Полюс и мать опять скривилась. Хованский погладил жену по руке, и та благодарно на него глянула. Изольда поняла — сейчас Наталья согласится. Оставаться с отчимом наедине девочка не хотела.

Слишком многое может пойти не так. Она ещё не была готова.

— Я не хочу домой, — через силу улыбнулась Изольда. — Я постараюсь тебя порадовать, мамочка!

Изольда скривила губы в оскал, подобный улыбке, заставив мать вздрогнуть и поморщиться. Осознав, что притворяться улыбаться у неё выходит плохо, а привычное ледяное лицо тут не сработает, Изольда сделала по-другому.

Она повернула стул так, чтобы не видеть Хованского. И нырнула в воспоминания, чтобы уйти от происходящего. Она стала вспоминать отца, его сильные добрые руки, его подарки, общение с ним. Она вспоминала бывшую подругу Ксению, их с ней разговоры, их шутки, их наивные и мечтательные планы на жизнь. У Изольды были сейчас новые подруги — но они просто подчинялись ей, были фоном, свитой, побегушницами. На них она отрабатывала свои приёмы управления и влияния… Такой, как Ксения в её жизни больше не было. И отца в её жизни больше не было.

Но были воспоминания о них.

Лицо Изольды разгладилось. Стало мечтательно-добрым. Её глаза засветились внутренним светом.

Она нырнула так глубоко, что не сразу осознала происходящее, когда мать потрясла её за плечо.

— Изольда! Не будь невежливой! — нервно пробормотала Наталья, и сразу угодливо ответила в другую сторону. — Она у меня такая закрытая, вся в себе!

Изольда очнулась от своих мыслей, поднимая взгляд от стола. Все, кто был за столом переводили взгляды между ней и стоящим рядом со столом мужчиной. Рядом с тем была свита из нескольких хорошо одетых сотрудников и сотрудниц фирмы, которые без стеснения разглядывали Изольду. Одна из них, молодая стройная секретарша в красных юбке, жакете и туфлях с высокими каблуками, смотрела на Изольду прицельно и оценивающе.

Мужчина был темноволосым, ростом выше среднего, с породистым, мужественным лицом. Ему было уже лет пятьдесят — но он был здоровым и энергичным. От него исходила аура властности, харизмы, влияния. На миг Изольда позавидовала — именно такой силой хотела бы обладать она сама.

Мужчина был одет в дорогой тёмный костюм. Впрочем, Изольда пока не очень хорошо понимала разницу между дорогим и очень дорогим. Золотые часы, кольца и костюм на мужчине выглядели стильно, образ был цельным, без китча.

Его взгляд пожирал Изольду. Но был скорее добрым и ласковым. Впрочем, Изольда ощутила, что мужчина очень опытен в общении с людьми, и для него нету проблемы улыбаться, когда не хочется улыбаться.

С другой стороны, когда незнакомый человек тебе улыбается и изо всех сил показывает, что желает добра — лучшей стратегией будет ему подыграть. Это Изольда уже усвоила.

Она неловко улыбнулась ему в ответ. Взгляд её больших, глубоких голубых глаз заставил мужчину чуть дрогнуть. Изольда тонко ощутила, что между ними на миг возник некий резонанс, некая искра, которую породила она, и которая повлияла на него.

Она поняла, что так глядеть друг другу в глаза — слишком тяжело. Взгляд чёрных глаз мужчины словно требовал чего-то, чего она была не в состоянии дать. Она опустила взгляд. И заставила себя покраснеть.

— Представься, не будь невеждой! — прошипела Наталья, толкая дочь ногой.

Изольда поняла, что мужчина спросил, как её зовут.

— Я Изольда, — она снова подняла глаза и снова неловко улыбнулась. — Здравствуйте.

Мужчина улыбнулся шире и чуть пригнулся к ней, как делают с детьми:

— А меня зовут Рахмет Улугбекович, — произнёс он глубоким, сильным голосом. — Очень приятно!

Взгляд красной секретарши стал жёстким, ревнивым и острым.

Некое наитие подсказало Изольде продолжить ту линию поведения, что она случайно начала до этого момента. Она чуть сдвинула брови, словно в непонимании, хлопнула большими глазами и, чуть запнувшись, переспросила неуверенным голоском:

— Рахат… У… Лукумович?

Все замолчали. Позже Изольда узнала, что на востоке считается оскорблением коверкать имя человека. Тем более — вышестоящего. Взгляды некоторых окружающих стали опасливыми. Наталья побледнела. Хованский досадливо поморщился, машинально чуть-чуть отодвигаясь от Изольды. Мол — «не моя это!». Взгляд красной секретарши вначале стал шокированным, а потом вдруг торжествующим. В нём мелькнуло облегчение.

Рахмет Улугбекович удивился, чуть нахмурился и на пару секунд замолчал. А потом его лицо