Ни в чём те бедняги не могли быть уверены… Потому и сходили с ума. Вот он ответ на вопрос о наследственном сумасшествии королей Дормера. Псы на цепи… Даже пёс, умный и породистый, сходит с ума на цепи. Что ж говорить о людях?..

Последняя картинка была мирной и красивой. И такой болезненной, что ударила в сердце жгучей болью. Юноша, молодой совсем, Адельмар, учит брата забивать гвозди. Мальчик ударил молотком по пальцу. Выругался, витиевато, как, наверное, слышал от гвардейцев. Это вояки любят такие фигурные выражения.

Мар отвесил брату подобие подзатыльника. Шутливо и, конечно, не больно. Мальчик и не думал, что его бьют. Рассмеялся шкодливо и с любовью посмотрел на старшего брата…

Этот лучистый взгляд и улыбка вышибли дух из Нелли. Как похож этот мальчик на их Арви! Одно лицо! Когда наследник Дормера подрастёт ещё немного, он станет, наверное, неотличим от этого вот наследника… Который стал Прекрасным Королём, потерял способность "так" улыбаться и "так" любить.

Понятно теперь, почему Мар так предан брату и так жалеет его. Он помнит этого вот мальчика. Живого, счастливого, настоящего. Не то, странное, до мозга костей логичное существо, что сидит сейчас на троне Дормера.

— Что?! Что случилось со всеми ними?

Нел прокричала свой вопрос Мирозданию. И, предсказуемо, не получила никакого ответа. Мироздание оно не про это… Оно, конечно, даёт нам иногда знаки и подсказки, но остальное мы должны сами. Только сами…

— Зачем я увидела это? — крикнула Нел в пустоту.

И выпала там же. В избушке. Нет. В настоящем, единственном настоящем, любимом доме дормерских королей.

— Это ведь, и правда, их дом? — прохрипела Нел, ещё не соображая. — И они не пускают сюда, кого попало. Только тех, кого любят, семью. Ты, Лавиль, получается, семья для короля Дормера?..

Это даже не вопрос был, а утверждение. Не нужно ей подтверждение. Лавиль не скажет ничего. Он скован клятвой. А ещё больше дружбой и преданностью…

Он и не ответил. Навис над ней, пытаясь разобраться, что происходит. Почему ей внезапно стало плохо. Что-то там диагностировал.

Нет! Не от того ведь больно… Нел прижалась к нему, пытаясь спрятаться от того ужаса, заплакала:

— Он был так похож!..

— На кого? — спросил Лавиль.

— На Арви! — всхлипнула Нел. — Он ведь тоже был живым и счастливым ребёнком! Пока…

— Пока что? — допытывался Лавиль.

Нел не хотела отвечать. Слишком страшно. Слишком! Словно что-то смотрит на неё и видит всё. Видит её… И то, что она видит…

Лавилю нужен был ответ. Нужен! Пока она ещё не совсем пришла в себя! Девчонка знала то, чего знать не могла никак. То, чего не знал никто. Значит, точно что-то видела. Что? Что она видела?!.

Дамиан всегда славился нестандартными методами в лечении и достижении своих целей. Он, в такие вот патовые моменты, не размышлял. Так только хуже. Он действовал по наитию. И сейчас тоже. Он просто отвлёк Нелли Тал от страхов и размышлений. Тем более, что это было именно то, чего ему самому хотелось больше всего.

Поцеловал её. И целовал до тех пор, пока она не расслабилась у него в руках. Тогда он… Нет, не отстранился. Оторвался от неё на минуту и прошептал вопрос прямо в припухшие губы:

— Что случилось с мальчиком, похожим на Арви, Нел?

Нелли, дезориентированная, растерянная, зацелованная, послушно выдохнула:

— Он был живым, пока проклятие не забрало его жизнь себе.

Он снова поцеловал её. Скорее от страха, чем от необходимости. Что такое она видела? Как?..

Вместо того, чтобы задать правильные и логичные вопросы, Дамиан Лавиль впервые нарушил своё жизненное кредо: загадки превыше всего! Он впервые предпочёл разгадывать загадку женщины, а не мира, в котором жил.

Он должен знать! Должен!.. И оторвавшись от губ девушки он снова шепнул искусительно:

— А почему ты, Нел, зовёшь наследника Дормера Арви? Вы что? Близко знакомы?

Вот такие вот вопросы и способны выдернуть разумного из любого дурмана… Даже чувственного. Опасность для близких, для собственной тайны, быстро приводит в чувство. Нел начала "трезветь". Медленно… А он не отставал. Тогда она, собрав мозги в кучу, прошептала ему то, что могла сказать. То, что и так было очевидно:

— Конечно, я знаю Арви. Весь Гарнар знает приёмного сына нашей княжны.

— И всё? — сверлит он её подозрительным взглядом.

Примеривается снова поцеловать. Нел трепыхнулась. Раз. Другой. Не отпускает! Тогда она зашипела:

— Отпусти!

— Ну, нет! — как-то бесшабашно ответил ей маг. — Раз ты сама пришла ко мне в руки…

— Я не к тебе пришла, Лавиль! А за помощью! Разницу чувствуешь?

Он беспечно рассмеялся, став похожим на того блестящего вельможу, каким был в опере. И говорил с ней так же, легко и снисходительно. Как с "птичкой":

— Разница, моя дорогая, очень и очень эфемерная. Пришла сама. И сюда я привёл тебя с твоего полного и разумного, заметь, согласия…

Нел не стала дослушивать тот бред, до которого высокородный мог додуматься. В голове у неё снова полыхнуло. И она, в кои то веки, не стала бороться. Подчинилась инстинктам.

И ударила. Нет… Скорее надавила на Лавиля. Но хорошо так надавила. Чтобы точно отстал.

И тут же испугалась…

Кровь пошла у лекаря носом. Тот ненормальный, правда, не отвалился, не испугался. Рассмеялся ещё веселее:

— Молодец, дорогая! Что такое для мужчин лёгкие победы? Их мало ценят и быстро забывают!

Он придерживал её одной рукой. Другой зажимал нос и исцелял себя. Нел, совсем теряя остатки самообладания, прошептала:

— Не смей! Я запрещаю! И сейчас ударю по-настоящему! Отпусти!

Ненормальный уже привёл себя в порядок и снова навис над ней. Глаза бешено сверкали и, кажется, светились. Пообещал:

— Не отпущу. Ничего я тебе не сделаю, не дёргайся, глупышка! Разве могу я обидеть тебя?..