выбил катану из рук Кенджи, что отлетела куда-то в сторону. Он в тот же миг телепортировался назад на несколько шагов — и весьма вовремя. Меч Короля разрезал лишь воздух, сам же он усмехнулся:

— Ты можешь бегать от меня сколько угодно, но ты только отсрочиваешь неизбежное.

Однако Кенджи не собирался убегать. Совсем наоборот. Сделав вид, что пытается метнуться к лежавшей неподалеку катане, он перенесся вплотную к Королю, одновременно с тем вытащив вакидзаси.

Глядя прямо в глаза улыбающегося Короля, Кенджи, стискивая зубы от страшной боли, все глубже и глубже проталкивал лезвие, что воткнул в сочленение меж темных пластин, пока не вонзил вакидзаси по самую рукоять. Король опустил взгляд на собственный меч, торчащий в животе Кенджи, а потом поднял глаза:

— Ты… решил пожертвовать собой, чтобы убить меня? — в голосе его звучало неподдельное удивление.

— Именно, — сквозь стиснутые зубы произнес Кенджи и принялся медленно проворачивать клинок, пронзивший самое сердце того, кто когда-то носил имя Джиро.

— Но… Зачем? — изо рта Короля вырвался ручеек крови. — Зачем тебе умирать за мир, который ты уже не увидишь?

— Чтобы его видели другие, — прохрипел Кенджи, чувствуя, как у него начинает темнеть в глазах. — Те, кто заслуживают называть его домом. Прощай, Творец. Ты отправишься туда, где должен был быть уже много лет.

Король было хотел произнести что-то еще, но алый ручеек, стекающий ему на панцирь, превратился в настоящий поток. Он резко вытащил было окровавленный меч и занес его над головой — но так и застыл. После пальцы его медленно разжались, выронив клинок, и он медленно осел на землю, не сводя с Кенджи потухшего взгляда. Он же почувствовал, как за шкирку его точно подхватила чья-то невидимая рука. В ушах раздался резкий свист, все вокруг снова погрузилось во тьму, он резко ударился о землю — и, оглядевшись, обнаружил себя на том же самом месте, где не так давно вместе с друзьями бился против Короля и Всадников.

Напротив Кенджи лежало тело самого владыки демонов. Позади раздались вопли десяток глоток. Оглянувшись, Кенджи увидел вереницу воинов, что неслись прямо к нему, паля по Ветролову и Шторму, что стояли поодаль. Пули зачиркали по черным доспехам, не нанося их хозяевам вреда, они же взглянули на Короля, обменялись взглядами, а после Ветролов создал настоящую снежную бурю, в которой оба и скрылись. Воины же завопили:

— Повелитель демонов подох! Пепельный Король убит! Хвала Кенджи, главе Дома Пепла!

Крики их подхватили прочие, и уже вскоре весь о гибели Короля разлетелась над всем побоищем. Воодушевленное Святое Войско принялось драться вдвое яростнее, армия Короля же рассыпалась и пустилось в беспорядочное бегство. Кенджи взглянул на лежавшего неподалеку Белого Лиса, рядом с которым покоился сломанный меч, перевел взгляд на Куму, что силился подняться на ноги, потом посмотрел на полчища айров и демонов, что бежали прочь сломя голову, а то и вовсе раздирали друг друга на части, и понемногу провалился в мягкую перину незабытья. Последнее, что он запомнил — как несколько пар рук поднимают его в воздух, кладут на что-то твердое и быстро несут прочь, пока с серого неба падают крупные пушистые снежинки.

Эпилог

— До сих пор не могу поверить, что его больше нет, — вздохнул Макото, заерзал на месте, устраиваясь поудобнее на длинной скамье. — Эх, дружище, ну как же ты так…

В Каноку они вернулись почти месяц назад, но Макото до сих пор заметно прихрамывал и залезал в седло лишь со сторонней помощью, ровно как и спускался из него на землю, благо что он, можно сказать, отделался легким испугом и вообще остался жив и относительно цел. Знахари же утверждали, что уже ближе к лету Макото снова сможет размахивать мечом. А вот его другу — как и сотням других воинов, давших бой Пепельному Королю — повезло меньше…

Попрощаться с покойным, которому решили отдать последнюю честь, устроив поминальный костер прямо под Великим Древом — на тот самом холме, где сожгли тело Сато — собрался практически весь город, от простолюдинов до знати. Пускай большинство из них и не перекинулись при жизни с погибшим хотя бы парой слов, но каждый знал, что умер он как герой, защищая людей от Пепельного Короля и его ужасной армии.

— Он знал, куда шел, — философски произнес сидящий рядом Рю и, немного помолчав, добавил: — Но мне тоже его бесконечно жаль. Война, как правило, забирает лучших.

— Эх, а ведь он бы мог и Турнир выиграть, если бы не тот случай, — сказал Макото и, заметив на пальце Рю золотой перстень в виде змеи, ухватившей себя за хвост, едва не задохнулся от возмущения: — Старик, говорю тебе в последний раз — хватит таскать вещи моего отца! Ты что, и за украшения взялся? Между прочим, это кольцо подарила ему мама!

— И она же разрешила забрать его себе, — невозмутимо ответил Рю. — Так что все претензии можешь адресовать ей.

Макото фыркнул, но умолк. Кинув же взгляд на лежавшее на помосте тело, накрытое тонким покрывалом, Макото вздохнул:

— Знаешь, о чем я сейчас сожалею? Что накануне битвы так забегался, что и поговорить с ним толком не успел напоследок.

— А я жалею о некоторых своих подколках, — признался Рю и это был единственный раз на памяти Макото, когда старик искренне сознавался в том, что был не прав. — Иной раз они действительно были слегка неуместны.

— Интересно, а если бы я помер, ты бы тоже жалел о том, что, шутя, постоянно называл меня избалованным папенькиным сынком? — поинтересовался Макото.

— Шутя? — выгнул бровь дугой Рю.

Макото бросил на старика испепеляющий взгляд, но потом заметил знакомую троицу, пред которой почтительно расступались как простые люди, так и знать, и махнул рукой. Подошедший — хотя точнее подковылявший — Кенджи, которого с одной стороны поддерживала Рэй, а с другой — Кума, осторожно занял место возле Макото, последние же сели рядом. А вот Кенджи уже досталось по полной — удивительно, как он вообще выжил, проткнутый насквозь и истекший кровью. Думается, без силы Творцов он бы разделил судьбу с Шу и Макото мог лишь возблагодарить богов, что потерял только одного друга.

Когда