сокрушенно. — Я уже ненавижу себя. Но не могу допустить, чтобы преступления этой девушки остались безнаказанными.

Теряясь в дымке боли, я смутно осознавала шорох одежды, шаги, хлопанье двери и лязг замка… мучительное течение времени, свет, медленно уступающий тьме… Викандер и Саксон, убирающие мою рвоту и кровь, они откололи остатки льда, освободив, наконец, мои ноги.

Саксон отнес меня на кровать, которую я предоставила Трули, и уложил на живот. Несмотря на его нежность, мое тело снова охватила агония.

Я была ранена и внутри и снаружи. Я догадывалась, что Фарра была жестокой, но никогда не ожидала, что стану ее жертвой снова… и снова. Если бы я была сильнее, этого бы не случилось. Я бы не допустила этот брак.

Я должна была стать сильнее.

Я смогла бы сбежать. Смогла бы забыть.

Нет! Забыть было бы неправильно. Я бы запомнила это навсегда. Память не позволит мне больше совершать ошибки. Например, я никогда больше не захочу не того человека или проявлю милосердие к врагу.

Я должна была убить Фарру, когда у меня был шанс.

Дверь распахнулась, и Саксон с Викандером замерли. Темная фигура вошла в комнату со всей уверенностью и властностью короля-воина, никогда не знавшего поражений. Рот!

Я не смогла его рассмотреть, так как не могла пошевелиться. Он казался выше и мускулистее, его развевающиеся на ветру волосы были длиннее. Его рваная белая туника и черные кожаные штаны были заляпаны грязью и кровью, словно он бежал сюда.

Его бровь была рассечена, а на щеке красовался синяк, как будто он недавно дрался. Его грудь быстро вздымалась, а на лице выступили капельки пота.

Когда-то его сверкающие зеленые глаза приводили меня в восторг. А теперь? Они пробуждали ненависть… я ненавидела свои желания, ненавидела его присутствие и его отсутствие, и больше всего я ненавидела его запах; он напоминал мне о времени в Зачарованном лесу, как мы лежали перед костром, обнимали друг друга и шептали секреты в темноте.

«Дура!» Я слишком часто проявляла милосердие к своим врагам. И каков результат? Отказ и боль. Что ж, больше я этого не допущу. Никогда!

По крайней мере, последнее условие внушения Рота было выполнено.

Когда он шагнул ко мне, я напряглась. Это действие, хоть и было незначительным, но вызвало боль в моем теле. Мой желудок сжался.

— Не подходи. — слова были едва слышны, мое горло пересохло от крика. Мне стало стыдно.

К моему удивлению, Рот остановился. Прежде чем он скрыл свои эмоции, мне показалось, что я заметила ужас и ярость, такие горячие, что он мог бы поджечь весь мир и смеяться, пока он горит.

— Эверли, — сказал он, застонав.

— Теперь ты счастлив? Злая колдунья, паразитка… твоя ужасная мачеха… получила по заслугам, да? Скажи мне. Такой путь должна пройти королевская подружка?

— Я не хотел этого. Я не знал, что от тебя требуется.

Какая-то часть меня хотела причинить ему такую же глубокую боль, какую причинили мне.

— Я бы горы свернула, чтобы спасти твоего отца. Потому что ты мне нравился, и я хотела понравиться тебе. Но этого никогда не случится. Ты осуждаешь и ненавидишь меня, и ты не заслуживаешь моей дружбы. Просто… уходи и никогда не возвращайся.

Глава 34

Правда или ложь. Ты готова попрощаться?

Рот ушел, и я возненавидела его за это еще больше. Но вернулся через час или около того, удивив меня. Должно быть, ему нравилось видеть колдунью в таком жалком состоянии.

— Можете войти, — его голос раздался рядом.

Сбитая с толку, я огрызнулась:

— Твоя мама может войти.

Он скривился, но махнул рукой на что-то… кому-то… за пределами моей видимости.

Раздались шаркающие шаги… В камеру вошла толпа слуг, неся лакомства или средства для уборки. Стражники тоже вошли, неся более удобный матрас, не запятнанный моей кровью, ширму для ванной, чистые одеяла и новую одежду.

Рот нерешительно спросил:

— Ты видела призрака моей матери?

«Да ты, наверное, шутишь».

— Здесь нет никаких призраков, — ответила я, слишком уставшая, чтобы объяснять тонкости шуток про мам.

Он аккуратно поднял меня на руки. Пока слуги меняли матрас, Рот прижимал меня к своей груди. Я боролась с желанием прижаться к нему.

Стражники быстро справились и вышли, забрав с собой старый матрас. Так же осторожно, как он поднял меня, Рот положил меня на новую, более мягкую кровать.

Осталось пару слуг, которые отмывали покои сверху донизу.

Отблеск света привлек мое внимание к полу. Зачарованное зеркало! Должно быть, оно выпало, когда Рот взял меня на руки.

Один из слуг наклонился, чтобы поднять его. Я запаниковала и перекинулась через кровать. Мою спину охватил огонь, и я закричала.

— Прекрати, — сказал Рот, и в его голосе звучала озабоченность. — Твои раны могут открыться.

Я отмахнулась от его рук и поползла к осколку… не обращай внимание на боль, дыши… хватая свое единственное средство слежки за врагами.

И снова принц поднял меня так нежно, как только мог. Он положил меня на матрас, и меня пронзила новая боль.

— Давай посмотрим, ради чего ты так рисковала. — он поднял мою руку и попытался выхватить зеркало.

Я пыталась его остановить. Если он заберет его…

— Это мое! Отдай его мне!

Он сузил глаза.

— Ты хочешь покончить с собой, с помощью этого?

Фарра, должно быть, еще не рассказала ему о моей способности… пока что.

— И лишить тебя… удовольствия… мучить меня? — я невинно заморгала. Может, он отреагирует лучше, чем стражники Чаллена. — Каждый заслуживает… посмотреть на что-нибудь красивое. Я просто предпочитаю, чтобы… этим чем-то была я. Не волнуйся… я хочу дожить до того момента… когда падет твое королевство.

«Заткнись!» Это было лучшее время для того, чтобы разозлить своего тюремщика? Нет.

Он отреагировал? О, да. Его челюсти