— Каким будет ваш первый шаг?

— Лучше вы мне скажите, чего от меня хотите. Насколько вы готовы рисковать повреждением аппарата? Мы знаем, что силовое поле червоточины на расстоянии способно выдержать даже атомный взрыв. Слваста видел это своими глазами, когда вокруг Матери Лоры взрывались праймы.

— То есть мы не можем разобрать аппарат?

— В принципе, сломать можно что угодно, директор, — насмешливо сказала Фаустина.

Это замечание его удивило. Она прежде даже близко ничего такого двусмысленного не говорила.

— В каком смысле?

— Думаю, ядерный взрыв может справиться с ним, — улыбнулась она в ответ, когда он неодобрительно нахмурился. — Но вместо того, чтобы направить энергетический пучок на весь аппарат, мы можем сосредоточиться на небольшом фрагменте, скажем, размером в сантиметр. Нам нужно пронзить эту штуку, а не распылить на атомы. Ничего подобного с червоточиной мы даже не пытались сделать.

— Разумеется, нет. Ни один директор Седьмого отдела не возьмет на себя ответственность за уничтожение червоточины — последнего дара Матери Лоры. Мой уважаемый отец предполагал, что она оставила ее в рабочем состоянии как предупреждение нам больше не иметь дел с другими планетами.

— Мы начнем с простого электрического заряда и посмотрим, произведет ли он хоть какое-то воздействие. Затем, скажем, нанесем термический удар. Лично я хотела бы использовать мазерный излучатель. Он может направить мощный энергетический пучок на небольшой фрагмент.

— Помню, — кивнул Стонел.

Мазерный излучатель, созданный на основе одного из приборов экзопода, впечатлял, но Стонел и его отдел безопасности наложили на разработку вето, не разрешив его использование в полках. Для переносного устройства требовалось слишком много энергии, пулеметы Гатлинга, превращавшие яйца паданцев в кашу, стоили несравненно дешевле. Кроме того, существовала еще одна проблема — к чему могли приспособить мазеры на заводах, если их начнут массово производить. Такие непредвиденные последствия Фаустина называла «побочкой».

— Возможно, я могу получить разрешение на использование мазерного излучателя, — сказал Стонел.

— Спасибо, директор, — кивнула она. — Мне потребуется слегка модифицировать оружие, когда его извлекут из хранилища. Мы сделали кое-какие расчеты, чтобы увеличить его мощность.

— Не сомневаюсь. Я доложу об этом премьер-министру как можно скорее.

— Тем временем посмотрим, что нам даст пассивное сканирование. Теперь мы уже знаем, как активировать большинство сенсоров экзопода, возможно, наши знания помогут раскрыть хоть тайны космического аппарата. Иронично, не так ли?

— Весьма, — согласился Стонел. И снова он почувствовал себя неловко. Она говорила о машинах, о которых они знали лишь одно — как их активировать. — Уверен, не стоит вам напоминать об осторожности.

— Гм-м, — протянула Фаустина разглядывая гладкую поверхность аппарата Содружества, практически не слушая его. — Нет-нет, конечно, мы будем очень осторожны, — рассеяно произнесла она.

Сквозь лабиринт служебных коридоров и крытых аркад Стонел пошел наверх, на второй этаж дворца. После революции члены «Демократического единства» долго спорили между собой о том, стоит ли разрушать дворец до основания. Победила практичность, поданная под видом сентиментальности: «Десятки тысяч рабочих на протяжении трех тысячелетий создавали самое величественное строение на Бьенвенидо, разрушить его — значит оскорбить их память и достижения».

Старший помощник проводил полковника в кабинет премьер-министра сквозь приемную, где толпились чиновники и политики, удивляющиеся особому отношению к вновь пришедшему, пока не узнавали его сутулую фигуру в сером костюме. Кабинет всегда казался Стонелу слишком светлым, слепящие солнечные лучи, лившиеся сквозь высокие стрельчатые окна, отражались от белого мраморного пола и стен. Ему пришлось прищуриться, пока он шел по кабинету размером с бальный зал. Над его головой жужжали электромоторы вентиляторов с восемью огромными лопастями, которые лениво месили теплый воздух.

Во время революции весь блеск и изящество эпохи Капитанов убрали из дворца, все, чем они владели, раздали беднейшим гражданам Вардана, чтобы завоевать их доверие. Теперь на постаментах в нишах, где раньше стояли бюсты прежних Капитанов, находились черепа паданцев, фрески на стенах изображали сцены времен революции, а также эскадрильи аэропланов, уничтожающих яйца паданцев, и гидротехнические сооружения на разных этапах строительства.

Премьер-министр Адольфус сидел за широким столом в дальнем конце кабинета, окруженный книжными полками и дешевыми металлическими стеллажами для документов. Приходя сюда, Стонел всегда представлял себе мальчика, обитающего во взрослой комнате, которому гораздо комфортнее среди привычной мебели из детской.

Адольфус отодвинул гору бумаг и поднялся навстречу. В возрасте семидесяти девяти он выглядел вдвое старше, хотя служил премьер-министром всего лишь семь лет. К тому моменту, когда Народный конгресс проголосовал за его одобрение, он прошел непростой путь от местной партии «Адис» до сенатора округа. Стать премьер-министром в шестьдесят два года — большое достижение, учитывая, что средний возраст членов его кабинета составлял девяносто восемь лет. Адольфус считался хорошим оратором, пользовался популярностью среди низов партии, имел сильную региональную поддержку на севере и умел заключать сделки, бросая старых союзников с безжалостностью, которая производила впечатление даже на Стонела.

Рядовые избиратели, глядя на его лучезарную улыбку, вдохновлялись и верили: он тот единственный, кто способен повести за собой весь мир, — и лишь Стонел видел за красивой картинкой скрытую тревогу. Даже кожа премьер-министра, имевшая оттенок благородного черного дерева, побледнела за последние несколько лет. Его помощники распускали слухи, якобы стресс от высокой рабочей нагрузки и неустанной защиты людей сказывается на здоровье министра. Разумеется, они умоляли его работать меньше, но он самоотверженно отказывался сложить с себя хоть часть обязанностей, которые нес с истинным смирением. Стонел, читавший медицинское заключение о состоянии его здоровья, знал, что это полная чушь.

Тереза, заместитель премьер-министра, облаченная в разноцветную тогу с золотым кантом, терпеливо сидела напротив. В возрасте ста двенадцати лет она была гораздо более опытным политиком, чем Адольфус, но ей не хватило голосов, чтобы занять кресло, когда последний премьер-министр покинул свой пост. Поддержав Адольфуса, она получила место председателя в Едином полковом совете, а также должность главы казначейства.

— Аппарат бездействует. Я передал его научному подразделению, может, они что-нибудь найдут. Но, по нашим сведениям, на борту находился гражданин Содружества.

— Джубнутые ублюдки! Они собираются к нам?

— Нет. Не совсем. Это девочка, ребенок.

— Что? — переспросила Тереза, не веря своим ушам. — Какой смысл отправлять ребенка?

— Один из моих офицеров преследует ее. Он только что прислал отчет из Летроя, где ее укрывали элитарии. Она еще маленькая, но неестественно быстро растет. Очевидно, через месяц станет взрослой.

— Дрянь! И что потом?

Стонел снял очки и потер переносицу, глядя на Терезу.

— В лучшем случае это Лора Брандт, и все начнется сначала. Она одна, хоть и обладает знаниями Содружества, работать ей придется через нас.

— А в худшем? — требовательно спросил Адольфус.