– О, все в порядке. – Скарлет выдыхает. – Это не… Это Уолт, мой… электрик.

Ее мать уставилась на него.

– Нет, он не… Он…

Уолт кивает.

– Солдат. Вот именно, дорогуша. Твой солдат. Хотя боюсь, не в галантном смысле этого слова.

Скарлет смотрит на него, лишившись дара речи.

– Ты думала, я потратил столько времени на ту посудомойку, потому что я неравнодушен к тебе? – Расплывчатые черты его лица вдруг становятся резче. – Хотя должен сказать, что знакомство с тобой доставило мне немалое удовольствие – такое же, как приготовление вкусной еды перед тем, как ее съесть. Ты согласна?

Девушка не успевает ответить – Уолт мигом оказывается у нее за спиной и стискивает ее горло. Она пытается глотнуть воздуха, что-то сказать, понять. Однако он слишком проворен, слишком силен, и она не может его остановить.

Мать кричит ей:

– Скарлет, Скарлет, убей его!

Где мой огонь? Почему мои руки так холодны?

– Боюсь, сейчас у нее не хватит силы даже на то, чтобы подрумянить тост, – с самодовольной ухмылкой говорит Уолт. – Не говоря уже о том, чтобы поджарить меня.

На одну бесконечную секунду Руби застывает на месте, глядя, как глаза ее дочери широко раскрываются от страха, как она бьется, как пытается лягнуть своего убийцу. Затем женщина бросается к Скарлет, но Уолт отходит назад, скользя так легко, словно под ногами у него не камни и мох, а лед, и Руби падает, не удержавшись на ногах, ударяясь запястьем о камень. Ее руку пронзает боль, и, подняв глаза, она видит, что лицо ее дочери начинает бледнеть.

Уолт прижимает губы к уху Скарлет.

– Теперь ты поняла, что ангелы могут быть замаскированными демонами?

И наоборот, думает Скарлет, начиная угасать. И ее мать, и Изикиел не такие, какими она их считала. Она пытается освободиться, но хватка солдата крепка.

Затем она замирает.

Уолт медленно опускает ее на землю. Ее руки раскинуты в стороны, когда он кладет ее рыжую кудрявую голову на белый мох. И глядит на нее, гладя большем пальцем по щеке.

– Смерть так прекрасна, не понимаю, почему вы все так отчаянно сопротивляетесь ей. – Он переводит взгляд на Руби. – Вы радуетесь рождению и скорбите о смерти. Все наоборот. В том числе и поэтому ваш мир…

В ответ Руби Торн истошно кричит. Это крик боли, беспомощности, ярости и отчаяния, крик крови и льда. Парень улыбается, как будто этот вопль доставляет ему удовольствие. Женщина подбегает к своей дочери.

Скарлет безмолвна и недвижима, как камень.

Под взглядом Уолта Руби складывает руки и кладет их на грудь дочурки, чувствуя, как они теплеют, потом становятся горячими. Чтобы согреть в холодный день, залечить царапину, вылечить подкравшийся рак. Призвав на помощь весь свой дар, Руби желает, чтобы Скарлет ожила, но ее дочь не сдвигается ни на миллиметр.

– Что бы ты ни пыталась сделать, – говорит Уолт, – из этого ничего не выйдет.

Она смотрит на него.

– Возьми вместо нее меня.

Он смеется.

– На что ты мне сдалась? На ее свете я смогу жить полгода, а твоего мне хватило бы не больше чем на месяц. – Он пожимает плечами. – Пожалуй, я возьму вас обеих, почему бы и нет?

– Хорошо, – говорит Руби – ей больше не хочется жить.

Через долю секунды солдат оказывается рядом с ней и сжимает ее горло. Торн-старшая сдается сразу. Как хорошо, что больше не надо бороться за жизнь, не надо бежать – и тут она видит, или же ей чудится, что один из пальцев дочки чуть заметно дергается, с него слетает искра и силится что-то поджечь. Ее мать сосредотачивается и мысленно направляет всю свою силу, всю оставшуюся в ней жизнь в свою дочь.

Скарлет лежит неподвижно.

Руби закрывает глаза.

Уолт ухмыляется.

И тут из неподвижной руки Скарлет вырывается молния и бьет в Уолта, прямо в середину его груди.

Он исчезает. Электрическая дуга испепелила его, словно взорвав бомбу в его сердце. Остается только кучка золы на белом мху и ярко-красная отметина на руке Скарлет, идущая от кончика ее мизинца до большого пальца.

Руби опускается на колени, ее легкие вновь наполняются воздухом, тело склоняется над девушкой. Она кладет ладонь на щеку Скарлет, и тепло руки матери согревает кожу дочери.

Веки Скарлет дергаются.

– Слава богу, – шепчет Руби. – Слава богу.

Голди

– Еще рано. Я не готова.

– Ты готова. – Одним быстрым движением Лео вскакивает на ноги. – Наверняка готова. И чем больше солдат ты убьешь, тем сильнее станешь. Тогда у тебя будет шанс его одолеть.

– Что? Но…

Но парень уже стоит в нескольких метрах от меня.

Лео касается красной отметины на своей шее – следа от моей веревки из плюща. Я чувствую незащищенность собственной шеи.

– Мы сделали все, что могли. Теперь тебе надо идти и охотиться.

Я улыбаюсь.

– Ты говоришь это так, будто не собираешься идти со мной.

– Да, не собираюсь. – Лео делает глубокий вздох. – Это тебе придется сделать одной.

– Что? – Я напрягаюсь. – Нет. Почему?

– Потому что…

– Нет, нет, нет. – Торопливо слезаю с упавшего ствола. – Ты не можешь оставить меня здесь. Я не могу, я не знаю, как…

– Можешь. И знаешь. И сделаешь. – Лео берет меня за руки. – Поверь мне.

Он быстро целует меня и отходит назад.

– Нет, пожалуйста, нет, – прошу я. – Пожалуйста, не…

Поляну начинает заволакивать густой туман.

– Я не могу остаться, – говорит он. – Другой солдат не подойдет к тебе, пока здесь нахожусь я.

– Но мне нужно время. – Пытаюсь дотянуться до Лео, хватаю его пальцы. – Мне необходимо потренироваться еще, усовершенствовать мои…

– У тебя нет времени, и оно тебе не нужно, – говорит он. – Ты намного сильнее, чем думаешь.

– Нет, нет, я не…

– Не беспокойся, мы еще встретимся. Потом. После того, как ты найдешь своих сестер.

– Постой. – Мне необходимо дотронуться до него еще раз, необходимо ощутить его тепло, его силу. – Постой!

Но парень уже дошел до середины поляны.

– Я не знаю, где их искать.

– Знаешь. Ты найдешь их там же, где и всегда.

– Ты придешь?.. – Мои слова поглощает туман.

– Конечно. Мы встретимся с ними вместе. Если нас будет пятеро, у нас появится шанс.

Я киваю, желая верить ему, хотя вижу, что он не верит сам себе.