Если бы не перепалка отца с сыном, устроенная в особняке, операция по вызволению была бы куда сложнее. Уже этой ночью охрана просмотрит записи с камер в доме и в саду: они поймут, каким путём вышел Бартон и кто ему помог, значит, завтра утром стоит ждать Джуана в гости.

Кое-что Артур всё-таки сделал: стал свидетелем убийства Чарльза Тауэра его собственным сыном. Артур не понимал почему, но это его тревожило. Здесь, в особняке, он жил будто в отдельном мире, отрезанном от проблем окружающих людей, но сегодняшнее событие должно было затронуть всех, и его в том числе.

Бартон стоял рядом с ним и переминался с ноги на ногу. Он был похож на отбивную: лицо заплыло, одежду покрывала запёкшаяся кровь. Вскоре сверху спустилась Изабелла, она сонно хлопала глазами и осматривалась по сторонам.

– Что случилось? – спросила она. – Меня Кармакс позвал, сказал, внизу что-то важное.

Завидев Бартона, она не сразу поверила происходящему, словно боялась, что до сих пор находится во сне. Они смотрели друг на друга через зал, и оба не двигались с места.

– Кстати, он намного старше, чем я думал, – произнёс Артур, переводя взгляд с одной на другого. – Когда ты сказала, что твоего возлюбленного забрали Тауэры, я подумал, ты имеешь в виду какого-то молодого телохранителя, лет тридцати – тридцати двух. Но этому перцу же за сорок, верно? Сколько между вами разницы? Лет пятнадцать?

– Шестнадцать, – ответил Бартон очень тихо.

Только после этого слова Изабелла бросилась вперёд, чтобы обнять Бартона. Сначала они прижались друг к другу, Бартон что-то шептал девушке на ухо, а та плакала, затем они так страстно слились в поцелуе, что Артур не выдержал и боком начал тесниться к выходу.

– Спасибо, что помог, – произнёс Бартон, когда Артур уже был на первой ступени лестницы. – Без тебя я бы не ушёл от Джуана живым.

– Ерунда, – ответил Артур. – Я всё равно этой ночью ничего не сделал.

– Нет, сделал! Даже больше, чем можно было ожидать. Ты вытащил меня из дома, что само по себе почти невозможно. Мы с Изи теперь твои должники.

– Ладно. Я принимаю твою благодарность, но должниками вы не являетесь. Считайте, что этим я просил у вас прощения за мерзости, которых не помню.

– Артур, мы видели твоего брата, – сказала Изабелла. Впервые в её голосе проснулась жизнь, и она не звучала как призрак.

– Точно, – подтвердил Бартон. – Совсем про него забыл.

– Мы оставили Дарвина в одной секте под городом, но он, должно быть, уже сбежал, так что, где он сейчас, мы не знаем.

– Неважно, – ответил Артур. – Всё равно никто из них не является моим кровным родственником, к тому же никого из них я не помню, так что даже не собираюсь никого из них разыскивать, у меня есть задачи поважнее.

– Какие?

– Я хочу наведаться к одному типу по имени Ренан Феррас. Говорят, он должен приехать ко мне, но я нанесу ему визит первый, и ему это очень не понравится.

От такого заявления Бартон коротко хмыкнул.

– Что ж, в этом тебе можно пожелать только удачи. Ну и, разумеется, не выйти в ходе следственных действий на самого себя, как говорил один известный…

В ответ Артур кивнул. Ему казалось, будто он единственный зрячий на Земле человек. Будто он единственный видит всю несправедливость, творящуюся вокруг. Окружающие, казалось, настолько к ней привыкли, что совершенно не обращают внимания. Воспринимают похищения и убийства как нормальный процесс жизни, свыклись с ним и ничего не хотят делать. Артуру это не нравилось, но сдаваться он не собирался. Если никто не хочет помогать ему в праведном деле, он будет делать его в одиночку. Только в этом случае он будет честен со своей совестью.

Когда Артур поднимался наверх, он услышал, как Бартон обращается к Изи:

– Джуан убил Чарльза. Пробил ему голову гвоздём из пневмомолотка, ты сама знаешь, что это означает. Он развяжет войну между тхари, и когда она начнётся, надо быть как можно дальше от города и вообще от цивилизации. Нигде не будет безопасно.

– Поедем туда, куда направлялись с самого начала, – ответила Изабелла.

– Да.

Артуру не нравились слова Бартона о войне между тхари, однако Артур знал, что тот прав. В Джуане чувствовалась дикая, бесконтрольная ненависть, она била через край, и сейчас, когда тот унаследовал титул второго в списке богатых людей, эта ненависть выльется во что-то большее.

Вернувшись в своё крыло особняка, Артур отправился в душ и полчаса стоял под струями воды, давая им смыть с себя тревоги и усталость. Затем он вернулся в свою комнату и обнаружил на кровати Эстер, она спала в забавной позе: раскидав руки и ноги, как морская звезда, будто старалась захватить как можно больше пространства. Не говоря ни слова, он лёг рядом и обнял её. Что бы ни ждало его впереди, сейчас ему было хорошо.

Мумбаи. Голубой «Форд»

Всю прошедшую ночь Генри не мог уснуть: ему стоило огромных усилий сбежать от Франка, а сейчас он собирался идти обратно в его логово.

Генри сидел на заднем сиденье грузового такси и смотрел на двадцатиэтажное здание «Сабр Вельт», располагающееся через дорогу. Внешне оно выглядело совершенно обычным офисным комплексом: белые стены, широкие окна, однотипный, ничем не выделяющийся фасад. Через центральный вход каждые несколько минут проходили люди, это место не вызывало никаких подозрений, однако Генри был уверен: здесь держат его подругу Сибил Тапперт.

Рядом с ним сидели Аня, Ян и Лукас, все задумчивые и мрачные.

– Значит, так, – произнёс Ян с переднего сиденья. – Похоже, что это место людное, значит, обыкновенные прохожие подозрения не вызовут. Ты, Генри, можешь остаться в машине или пойти с нами, как пожелаешь.

– Я пойду внутрь, – ответил Генри, ему предстояло столкнуться со своими страхами, перебороть их, а не прятаться до конца жизни.

– Да меня на самом деле не волнует, пойдёшь ты или нет. Я говорю про Аню.

Аня, сидящая рядом с Генри, словно пришла в себя. До этого она лишь отстранённо смотрела в окно, словно пыталась просканировать, что находится за железобетонными стенами.

– А что я? – спросила она.

– Ты можешь войти с нами в вестибюль, подождать, пока мы поговорим с охраной или менеджером, смотря кто там будет. Но дальше с нами ты не пойдёшь, я не буду рисковать тобой, если есть хоть малейшая вероятность, что ты пострадаешь.

– Почему это? – удивилась Аня. – Я такая же, как остальные, почему мне нельзя идти с вами?

– Потому что я отвечаю за тебя, а Лилия вряд ли одобрит, если я буду рисковать тобой.

– Лилия мне не мама, а сестра, значит, не может мне приказывать!

– Она совершеннолетняя, а ты нет, так что формально она является твоим опекуном, пока Елизавете нездоровится, и очень даже может отдавать тебе приказы.

– Всё равно, – возразила Аня. – Ты работаешь на нашу семью, значит, на меня в такой же степени, как на неё, и должен делать то, что я скажу.

– Я не могу работать на тебя, поскольку ты несовершеннолетняя, – усмехнулся Ян. – В данной машине я самый старший, самый умный и самый мудрый…

– С этим я бы поспорил, – возразил Лукас.

Он всегда возражал Яну, какую бы точку зрения тот ни имел: если бы Ян в разговоре упомянул, что Земля круглая, Лукас бы мгновенно возразил, что она квадратная и стоит на гигантской треноге. Если бы Ян заявил, что птицы летают благодаря крыльям, ответил бы, что у них в задницах ракетные ускорители. Не было ни одной темы, которую Лукас не попытался бы оспорить.

– Что-то мне подсказывает, что ты не оканчивал Империал Колледж, как Генри, и даже не потерял ни одной конечности, как половина людей в этом такси. К тому же я сомневаюсь, что ты хоть раз видел, как люди горят в машине, при этом не имея возможности им помочь. А я видел. Так что и на мудрость я бы не ссылался. Хоть мне и тридцать, но я вполне тяну на философа.

При упоминании отсутствующей части тела Генри поёрзал. С недавних пор у него вместо лодыжки находится протез, поэтому из четырёх рук и ног у него осталась лишь одна здоровая кисть с тремя пальцами, что слишком мало, чтобы