– Прости, что? – Рие откинул книгу на прикроватную тумбочку и сел, внимательно глядя в глаза Хэллы.

– Ты не мог бы, – голос сорвался, – заняться со мной сексом?

– У тебя температура?

– Нет у меня температуры! Я могу умереть на этой проклятой встрече с королем! И я хочу попробовать… секс.

– Ты не умрешь, femme fatale, – улыбнулся он. – Так что это не обязательно.

– Но я хочу… – негромко прошептала она. – Сейчас.

Сейчас, пока она полна решимости, которая может улетучиться через несколько мгновений, или через день, или когда-нибудь еще. Но Рие с сомнением покачал головой, отодвигаясь.

– Пожалуйста! – Хэлла представить не могла, что ей придется выпрашивать первый секс! – Я тебе доверяю.

Рие вздрогнул, будто она дала ему пощечину. По губам его расплылась усмешка, не предвещавшая ничего хорошего.

– Доверяешь?

– Ты вс… – Хэллу прервали.

Она охнула, когда лопатки ощутимо ударились о стену. Рие держал ее за горло, сжимая его ровно так, чтобы не перекрыть воздух полностью, но чтобы можно было почувствовать давление. Он наклонился так, что его губы почти касались ее:

– Доверяешь? – Голос звучал гораздо ниже, как-то дико. Горящие синим светом широко распахнутые глаза добавляли безумия.

Хэлла ничего не могла сказать, в груди бушевало сердце, она дрожала в его руках, совершенно позабыв о том, что может оттолкнуть его. Она снова сдавалась ему без боя, пока его губы сминали ее рот. Рие убрал руку с горла, собирая ее волосы и наматывая их на кулак, дернул несильно, но ощутимо, заставляя Хэллу откинуть голову в сторону. Он оставлял быстрые грубые поцелуи на ее шее, скинул лямку сорочки с плеча, потянул ткань, едва не разрывая, так, чтобы открыть грудь, облизнул сосок и прикусил его.

Тело дрожало только сильнее. Хэлла дышала как выкинутый волной на берег, едва не утонувший человек, жадно глотая кислород. Она не совсем понимала, что происходит, но, что пугало сильнее, ее все устраивало…

А Рие протиснул колено между ее ног, поднял его, упираясь ей в пах. Хэлла ахнула, а его лицо снова оказалось напротив:

– Доверяешь? Ты трясешься, как лисица в капкане.

Рие резко отстранился, отворачиваясь. Хэлла тяжело дышала. Без его рук стало слишком холодно. Слишком пусто.

– Я…

– Думаю, тебе лучше уйти.

Хэлла удивленно моргнула, смотря ему в спину. Какого?.. Злость накрыла с головой. Кулаки сжались, и ногти впились в ладони.

– Да, трясусь! Напоминаю, что я гребаная девственница, придурок!

Она выбежала, показательно напоследок хлопнув дверью. В своей спальне Хэлла тут же бросилась на кровать, пряча лицо в подушку и крича что было сил. По комнате прокатился негромкий отголосок.

Дверь хлопнула, внутрь вошел Рие. Хэлла приподнялась, исподлобья следя за тем, как он спокойно проходит в угол комнаты и садится в кресло, а затем открывает книгу.

– Какого импа ты сюда приперся? Почитать негде? – Хэлла метнула в него подушку.

– Мы не спим в разных комнатах с тех пор, как ты поселилась здесь, – безэмоционально отозвался Рие, увернувшись от «снаряда» и не отвлекаясь от тома с золотистым названием «Астрономия Шарана и Древней родины».

– Ну а теперь спим! Я сплю! А ты можешь катиться со своей книгой куда подальше! Мне твоя жалость не нужна!

– Это не жалость, это рациональность. Тебе надо расслабиться перед встречей, а не наслаждаться кошмарами.

– Да, прелесть, спасибо! Вечно забываю, что ты такой хороший, – Хэлла фыркнула, сгребая вторую подушку и плюхаясь на нее, отворачиваясь.

Рие тяжело вздохнул:

– Ты обиделась за то, что я прижал тебя к стенке?

– Я не обиделась!

– Обиделась.

Вторая подушка полетела в Рие, эту он поймал на лету и положил на колени.

– Я не обиделась! Я в бешенстве!

– О, femme fatale, ты меня с ума сведешь… Ты злишься, что я не разложил тебя прямо на полу? Как ты верно заметила, ты девственница, нет ничего хорошего в том, чтобы…

– Чтобы заниматься со мной сексом? Я все поняла! Но ты мог бы просто сказать, что не заинтересован во мне и не хочешь меня, а не… не устраивать то, что ты устроил! – Хэлла отвернулась, поджимая губы. – Ладно… Ты тоже извини, я… я приняла все на свой счет, решила, что нравлюсь тебе. Хотя могла бы догадаться, что ты просто очень добрый и помогаешь всем… Верни мне подушку, я буду спать и не буду приставать.

Рие поднялся, бросил подушку на кровать, а сам сел рядом с Хэллой. Она почувствовала, как он оставляет легкий поцелуй на ее плече и горячий шепот его слов:

– Я тобой очень заинтересован. Но… Тебе не кажется, что слишком рано?

Конечно, кажется! Но если не сейчас, то, может, вообще никогда! Однако Хэлла не ответила, она подобрала ноги, садясь к нему спиной и обнимая колени. Снова послышался вздох Рие, и кровать прогнулась сильнее. Видимо, он залез с ногами. Его пальцы защекотали заднюю поверхность шеи, вызывая мурашки. Рие перекинул ее волосы на левое плечо и начал ласково массировать плечи Хэллы.

– Ты слишком напряжена для той, кто должен расслабиться, – зашелестел его тихий голос.

Ладони спускались по позвоночнику, и сквозь тонкую сорочку чужое тепло прекрасно ощущалось. Медленно мышцы расслаблялись, Рие за талию подтянул Хэллу ближе. Теперь ее спина уперлась в него.

Рие наклонился, и белые волосы упали вниз, щекоча нежную кожу декольте. Поцелуи рассыпались по шее Хэллы. Теперь они были осторожными, зато руки – дерзкими. Они исследовали тело, заставляя кожу пылать. Рие прокладывал путь вдоль рук, по бокам, бедрам, возвращаясь наверх, поднимая подол высоко, но недостаточно… Ладони его легли на живот Хэллы и скользили выше, останавливаясь на грудях, чтобы сжать их сквозь ткань. Каждое касание отзывалось головокружением и сладким предвкушением. Хэлла застонала, запрокидывая голову. Рие поддел лямки, стягивая их вниз. Теперь он свободно ласкал грудь, обводя затвердевшие соски большими пальцами.

Рие носом провел от плеча к мочке ее уха, прикусывая, и шепнул:

– Ты этого хотела?

Хэлла часто дышала, ощущая, как стало жарко, как она не может даже думать, не то что говорить.

– Или этого? – Пальцы Рие пробрались под складки сорочки, прямо между ног, проводя по влажным от томительного ожидания складкам.

Вместо внятного ответа она хватала ртом воздух, пытаясь не задохнуться от переполнявших ее ощущений чужих касаний.

Хэлла застонала, пытаясь сжать бедра, будто это могло помочь.

– Будь умницей и раздвинь ножки, мне же неудобно.

Проклятый, сладкий, словно патока, голос! Хэлла послушно раздвинула ноги, потому что она, имп ее подери, хотела быть для него умницей.

– Да, вот так, – шептал он, посасывая кожу на ее шее. – Нравится?

Из-под его пальцев раздавались