Шрифт:
Закладка:
Хэмлок. Отец. Сможет ли Хэлла убить его? Она никогда никого не убивала. А убить родную кровь…
«Он же смог, – пронеслась мысль, – ты дочь своего отца». От этого умозаключения Хэллу затошнило, она и представить не могла, каково это – убить. Это даже звучало слишком. Слишком бескомпромиссно, слишком непоправимо, слишком навсегда…
Но нет, она не такая, как он. Хэлла не монстр. Не монстр! Она им не стала, не успела. И она не сделает этого. Она только восстановит справедливость, вернет его туда, где ему самое место, – в тюрьму.
Но он ведь такой… Он убил свою жену, свою дочь, пусть и не родную, которую воспитывал с пеленок. Почему бы ему не убить собственного ребенка?
Хэлла живо представила свои пустые глаза и мертвенно-бледную кожу. Представила похороны и рыдания Лиры. Она точно придет. Она хорошая. И Мими тоже придет. И еще Рие…
Хэлла вскочила. Если это ее последний спокойный день и ночь, нужно этим воспользоваться. Отдать долги.
Мими нуждалась в деньгах, нужно написать завещание, отдать часть денег, которые оставались у Хэллы. Другую часть она перепишет на Лиру. Это хотя бы частичная плата за их доброту. Они распорядятся ими правильно.
Хэлла потратила полдня на составление завещания. К счастью, она была магом и могла сама заверить свою последнюю волю. Подписанная кровью бумага с обработкой магии считалась полноценным завещанием.
А Рие… Рие тоже нужно отдать кое-что.
Начинало вечереть. Хэлла решительно вошла в его комнату. Рие растерянно поднял глаза, застегивая ремень на брюках.
– Прости! – она отвернулась. Но полуголое тело все еще стояло перед глазами.
– Ничего. Что-то случилось?
– Нет. Да. Не важно. Сядь-ка.
Рие послушно опустился на край кровати. Хэлла обошла его, стараясь не смотреть, и залезла на кровать, оказавшись у него за спиной.
– Будет больно. Но… Не сильно, я думаю.
– Думаешь? – Рие чуть развернулся. – Что задумала моя дорогая колдунья?
– Сюрприз. Доверься мне.
Он какое-то время молча смотрел на нее, а затем пожал плечами, садясь прямо. Хэлла облизнула губы. Получается, доверился?
Она прикрыла веки, нащупывая в собственном теле магию. Та откликнулась молниеносно, концентрируясь в ладонях, которые вибрировали от скапливающейся энергии. Негромкий голос заставлял магию течь так, как было нужно. Хэлла открыла глаза и положила руки на макушку Рие. Волосы зашевелились, словно змеи, и поползли вниз. Медленно. Слишком медленно. Хэлла закусила щеку, посылая все новый и новый импульс, а затем резко опустила руки, заставляя волосы вытянуться во всю длину. Перед глазами потемнело, и заплясали пятна, а воздух выбили из легких. Она повалилась на кровать.
Рие запричитал что-то на своем языке, разглядывая снова длинные волосы. Он поднялся, трогая себя за голову и потянул за прядь, будто проверяя, не приклеена ли она. И только после уставился на Хэллу, подскочил, наклоняясь над ней:
– Ты в порядке?
– Д-да, просто… Не ожидала, что это будет сложнее, чем у обычных людей.
– Проклятие! Ты не должна была тратить на это силу!
– Тебе не нравится?
– Нравится! Я же все время отращивал волосы, просто… Ох, Хэлла, – Рие тяжело вздохнул, опускаясь ниже. Его лоб уперся в ее плечо, а новообретенные волосы засеребрились, струясь вниз и падая на ее грудь.
Хэлла осторожно подняла руку и запустила пальцы в его мягкие пряди. Добралась до теплой кожи на затылке, провела по его шее. Рие привстал на локтях. Теперь его длинные волосы, словно шторы, закрыли все вокруг. Мир сжался до тускло светящихся глаз Рие, до его лица, до его приоткрытого рта… Хэлла приподнялась, губами прижимаясь к его. Она не знала, зачем делала это, просто…
Все мысли и вся разумность покинули ее, как только язык Рие проник в ее рот. Он целовал умело, ласкал, но не позволял себе больше, чем она позволяла. Ее руки беспорядочно бродили по его обнаженным плечам, по груди, по рельефу пресса. Это новые ощущения для нее – чужое тело, горячее и твердое.
Хэлла почувствовала, что Рие переносит вес на одну руку, а вторую повел от ее шеи и ниже. Поцелуй, глубокий и чувственный, наполнял комнату влажными звуками, от которых становилось стыдно, но которые не хотелось останавливать…
Стук в дверь прервал их. Глаза Рие вспыхнули синим светом, он обернулся к двери:
– Гэбриел! – рявкнул он. – Какого импа ты приперся?
– Уорд рассказал о визите Баррета. Надо поговорить, – раздался приглушенный голос детектива Райдера.
– Иди, – Хэлла положила руку на его грудь, немного надавливая и отстраняя его. Под ладонью она чувствовала быстрое биение его сердца.
Рие облизнул влажно блестящие губы, но послушно поднялся, по пути вытаскивая из шкафа рубашку, и вышел. Хэлла же осталась лежать, глядя в потолок… Что только что было? Снова его поцелуи, такие горячие, что сжигали все доводы о том, почему подобного делать не стоило.
Потому что он бывший узник лаборатории, в которой работали родители Хэллы. Потому что она похитила его друга и насильно пробралась в его сознание. Потому что они едва познакомились.
Потому что завтра Хэлла могла умереть.
Последний довод играл в обе стороны. Если она погибнет, что она теряет? Она даже не знала…
Хэлла вернулась к себе. Отчаянный план зрел в голове вместе с решимостью. Она собиралась сделать то, чего Рие просил не делать, – глупость. Набрав ванну, Хэлла опустилась в нее. Теплая пенная вода не смыла воспоминания о прикосновениях Рие, а смелости сделать шаг навстречу новому только прибавилось.
Привычным движением высушив волосы, Хэлла надела сорочку и подошла к двери в спальню Рие. Только здесь, на самой грани между тем, чтобы оставить все как есть, и все изменить, она неуверенно замерла. Она мотнула головой, силясь избавиться от сомнений, и зашла внутрь.
Видимо, только ей казалось, что происходит что-то из ряда вон, потому что уже вернувшийся Рие, как всегда, лежал на своей кровати с книгой в руках. Хэлла же кусала губы, и каждый шаг давался с трудом. Она остановилась рядом с ним, нервно сминая ткань сорочки. Он не мог не заметить чужого волнения, потому опустил книгу, оглядывая ее:
– Что случилось? Ты вся красная…
– Займись со мной сексом.
Тишина была такой оглушительной, что в ней тонули любые звуки. Сердце готово было вырваться из клетки ребер, его рваные неровные удары были почти болезненны.
