— Неправда, — Валентин сжал пальцы в замок, пытаясь унять колотящееся сердце — если бы она подошла и обняла бы его, все было бы просто и ясно: она его простила и готова быть с ним вместе, но она не обняла, а это значило, что она не с ним…

— Прости… так получилось… — Кира печально улыбнулась.

— Я принес тебе твой подарок, — Валентин достал из кармана синюю, бархатную коробочку и протянул Кире. — Я выбирал их для тебя… когда мы были вместе.

Кира взяла коробочку, открыла — изящные, тонкой работы золотые сережки с тремя бриллиантиками были «чудо как хороши».

— Они прелестны, — улыбнулась она сквозь слезы и постаралась незаметно смахнуть слезинки.

— Что у тебя с головой? — безрадостно поинтересовался Валентин.

— Так, бандитская пуля, — беспечно махнула рукой Кира, — к следователю в кабинет хотела войти, а мужик какой-то выбегал и мне дверью шарахнул…

— Ну, да… Опять врешь…

— Вру, — согласилась Кира, просунула руку под локоть Валентина, ткнулась головой в его плечо и заплакала: слезы быстро-быстро закапали у нее из глаз.

Валентин замер, не зная на что решиться.

— Прости, я влюбилась в другого, — призналась Кира, отстраняясь и вытирая ладонями слезы. — Хочешь, я верну подарок…

Она протянула Валентину бархатную коробочку, но тот не взял ее.

— Нет… — мотнул он головой, — я выбирал его для тебя.

— Я могу его носить? Иногда…

Валентин молча кивнул головой — о чем они говорят? о каком-то подарке… надо говорить о главном… они вместе или нет?

— Я тебе изменил… когда ты ушла…

— Я знаю… но ты не виноват… Просто так получилось — наше время прошло…

— Почему?

— Все в жизни проходит… Ты же знаешь, что мы бы все равно расстались… страсть не может длиться вечно… Просто, я думала это будет не так… сразу… и не так больно. Если бы я не влюбилась, то мы бы могли бы встречаться через день, потом через два, потом раз в неделю… чтобы как-то привыкнуть и смириться с расставанием…

— Прости… я не хотел сделать тебе больно… так вышло.

— Я знаю… так вышло… И я не хотела сделать тебе больно…

Кира хотела положить свою руку на руку Валентина, но отдернула руку — в самой глубокой глубине ее заледеневшего сердца задрожала тоненькая, звенящая жилка, помнящая его нежные руки, его сильное, молодое тело, его веселый смех, их полет над всеми и над всем… если она коснется его… вдруг ее сердце взорвется, скинет ледяной панцирь, она бросится к нему в объятия, и они снова будут вместе… счастливы вместе… Нет, она не хочет быть вместе с Валентином, она влюблена в другого… влюблена и любима… их время с Валентином прошло, им было хорошо вместе, но… они расстались, возможно, расстались чуть раньше, чем планировали, но чтобы изменили эти несколько месяцев? Ну, еще месяц они были бы счастливы вместе, а потом началось бы тягостное расставание по ее плану? Встречи раз в неделю, раз в две недели, раз в месяц… Он же не предложил ей быть вместе — всегда… Да и она, возможно, не согласилась бы быть с ним вместе «всегда»… вернее, какое-то время… Он молодой мужик и ему надо строить свою семью, а у нее… у нее уже есть семья. И начинать с начала то, что заведомо через месяц, два закончится… Зачем? Чтобы опять было так же больно при расставании? Чтобы каждый день заглядывать в его глаза и бояться увидеть в них скуку и равнодушие? Чтобы выслеживать, высматривать, вычитывать, не доверяя своему мужчине? Нет, Валентин был в ее жизни, как ее мужчина, дарил ей минуты страсти и наслаждения, и она дарила ему свое тело и свои чувства… она была счастлива с ним, но на этом — все! Она благодарна ему, что он дал ей возможность раскрепоститься, почувствовать себя женщиной — желанной и любимой, научил доверять и летать… Их время прошло! У нее новая любовь, у него похоже тоже… Тогда зачем грустить? Надо помнить хорошее и жить дальше…

— Спасибо, тебе за все, Валентин, — уже другим тоном, без слез и сожаления произнесла Кира, хотела положить свою руку на руку Валентина и подбодрить его, но убрала, чтобы своим прикосновением не давать мужчине ложных надежд на будущее. — Ты почти идеальный мужчина, и мне было очень хорошо с тобой, мой «милый, славный Ланселот». Ты не виноват ни в чем — это я разрушила наши отношения, но я не считаю себя виноватой — наши легкие отношения без обязательств, клятв и обещаний ни к чему не обязывают, вот я и влюбилась в другого. Не грусти! Тебе пора заводить свою семью: жену, детей, собаку… Ты встретишь свою половинку, и вы будете счастливы вместе, только не надо зацикливаться на наших отношениях — они были прекрасны, но они закончились. Надо идти дальше. Только… только будь осторожнее в выборе спутницы: Инна Валерьевна подозревает, что эта девушка-травница, которая была у тебя дома, могла тебя чем-то опоить… «привороты-отвороты» всякие… девушки разные бывают… Я за тебя волнуюсь.

Кира встала со скамейки и попрощалась:

— До свидания, пусть у тебя все будет хорошо.

— Ты его любишь? — не поднимая головы, спросил Валентин.

И Кира поняла, что он знает о ее отношениях с Шубиным.

— Трудно сказать, — честно ответила Кира, — но он мне очень нравится, и я восхищаюсь его упорством.

— Значит, старая любовь не ржавеет — ты ему все простила и вернулась к нему…

— Нет, ты не понял, — печально улыбнулась Кира, — я никому ничего не прощала и никакой старой любви нет. Я влюбилась в Пал Палыча Шубина — в настоящего Шубина: во взрослого, серьезного, волевого мужика, с седыми висками и серыми, стальными глазами, любящего меня и всеми силами старающегося снова встать в строй.

Валентин в изумлении поднял голову и посмотрел ей в глаза — не шутит ли. Она не шутила.

— Ты влюбилась в инвалида? — жестко уточнил он, не понимая, как можно их сравнивать: молодого, здорового, полного сил и обездвиженного инвалида, на восстановление здоровья которого, в лучшем случае, уйдут годы. — И