собрание. Когда он сойдется и мы увидим, что Форум полон, пусть Лукреций и Коллатин выйдут вперед, горько сетуют на свою участь, поведав обо всем, что случилось. 3. И каждый из остальных пусть затем выходит вперед и обвиняет тиранию, а граждан призывает к свободе. И это станет желанием всех римлян, если они увидят, что у истоков свободы стоим мы, патриции: ведь они много ужасного испытали от тирании и нуждаются лишь в малейшем побуждении, чтобы начать действовать. Когда же мы найдем, что толпой овладела жажда ниспровергнуть монархию, давайте предложим голосование о том, чтобы Тарквиний более никогда уже не правил римлянами, и постановление о сем спешно отправим воинам, находящимся в лагере. 4. Ведь если те, кто держит в руках оружие, узнают, что все в городе враждебны к тиранам, они с воодушевлением ринутся добывать свободу для отечества, уже больше не удерживаемые царскими подачками, как прежде, и не в силах переносить оскорбления от детей и приспешников Тарквиния». 5. После того как он это изъяснил, Валерий, взяв слово, произнес: «Обо всем, Юний, по-моему, ты совершенно правильно рассуждаешь; но вот по поводу собрания хотелось бы уточнить, кто его в согласии с законом созовет и предложит куриям голосование. Ведь право делать это предоставляется должностным лицам, а ни один из нас не занимает никакой должности». 6. Брут же, перебив, ответил: «Так как я, Валерий, начальник целеров, то мне по законам разрешается созывать собрание, когда я захочу[555]. А дал мне этот — и величайший! — сан тиран, потому что я, якобы, слабоумен и не пойму силы этой власти, а если и смогу уразуметь, то не воспользуюсь; и первым речь против тирана произнесу тоже я».

LXXII. Когда же собравшиеся это выслушали и одобрили, что Брут начал с достойного и законного основания, то посчитали правильным, чтобы он говорил и об остальном. И он сказал: «Поскольку вам представляется верным вершить дело таким образом, давайте далее рассмотрим, какой станет магистратура, которая будет управлять государством после изгнания царей, и каким лицом она будет объявлена, а еще прежде — каково будет государственное устройство, которое мы, освободясь от тирана, создадим. Ведь лучше все определить прежде, чем приступать к столь великому начинанию, и не оставлять ничего ни непроверенным, ни необдуманным. И пусть каждый из вас заявит, что он об этом думает». 2. После этого было произнесено много речей и многими людьми. Одни, перечисляя, сколько добра принесли государству все прежние цари, придерживались мнения сохранить царское управление государством; другим же, кто напоминал о всех беззакониях, присущих тиранам, которые творили в отношении собственных граждан и все другие цари, и самым последним Тарквиний, казалось, что не нужно более вручать государственные дела одному правителю, но следует назначить главой всего собрание сенаторов, как во многих эллинских полисах. 3. А третьи ни одной из этих форм правления не желали, но советовали установить демократию, как в Афинах, ссылаясь на высокомерие и жадность олигархов и на возмущение людей низкого положения против тех, кто находится наверху. Они доказывали, что для свободного государства равенство всех перед законом является надежнейшей и наиболее пристойной формой государственного управления.

LXXIII. Поскольку выбор оказался затруднительным и нелегко определимым из-за тех пороков, что сопровождали каждую из этих форм государственного управления, Брут, взяв в заключение слово, произнес: «По моему мнению, Лукреций, Коллатин и все вы, присутствующие здесь мужи, благородные и от благородных предков происходящие, не следует нам вводить нынче какую-то новую форму правления: ибо тот срок, которым мы ограничены в сложившихся обстоятельствах, краток, и за него нелегко сменить весь строй в государстве на лучший, и сама попытка изменения, даже если нам удастся принять на этот счет наилучшее решение, ненадежна и небезопасна. И для нас возможно будет позднее, когда мы освободимся от тирании, определиться в условиях большей свободы и в спокойной обстановке, коль мы хотим обрести лучшее государственное устройство взамен худшего, если действительно есть что-то лучше, чем то, что и Ромул, и Помпилий, и все цари после них установили и передали нам, благодаря чему наш полис остается великим, процветающим и властвует над многими людьми. 2. Но учитывая те тягости, что имеют обыкновение сопутствовать монархиям, из-за чего они и вырождаются в тираническую жестокость и вследствие чего все ими недовольны, так это я вам советую исправить сейчас же и поостеречься, как бы оно не возникло когда-нибудь потом. Но что же это такое? 3. Прежде всего, поскольку многие взирают на названия вещей и под их влиянием одобряют нечто вредное, а полезного избегают, среди какого и оказалась монархия, я советую вам поменять название государственного строя, и тех, в чьих руках будет верховная власть, надо называть уже не царями и не монархами, но дать им какое-нибудь более скромное и мягкое наименование. 4. Затем — не делать волю одного властительницей надо всем, но предоставить царскую власть двум мужам, как, я знаю, поступают лакедемоняне вот уже многие поколения и благодаря такому способу государственного управления живут в справедливости и благоденствуют в гораздо большей степени, нежели все прочие эллины. Ибо двое в меньшей мере будут спесивыми и суровыми, потому что власть разделена надвое, и каждый наделен одинаковой силой; более того, почтение друг к другу, препятствие к тому, чтобы жить в свое удовольствие и рвение к признанию своей доблести, конечно, в наибольшей мере появятся у всякого при такой власти, которая подразумевает равный почет.

LXXIV. А так как знаки отличия, что даются царям, весьма многочисленны, то, если они для многих являют зрелище тягостное и ненавистное, я полагаю, нам следует одни сократить, другие отменить. Я имею в виду как раз скипетры, золотые венцы и пурпурные, золотом расшитые одеяния, кроме только применения их во время определенных празднеств или триумфальных процессий, когда правители будут носить их во имя почитания богов — ведь это никого не будет раздражать, если используется редко. Кресла же из слоновой кости для мужей, восседая в каковых они станут вершить суд, белое с пурпурной каймой платье и двенадцать секир, которые во время их шествия будут нести впереди, я думаю, надо оставить. 2. А еще в добавление к этому, полагаю, будет наиболее полезным из всего того, о чем было сказано, и в высшей степени поспособствует тому, чтобы те, кто получит власть, не допускали тяжких ошибок, вот что: не позволять, чтобы одни и те же люди занимали должность пожизненно (ведь для всех бессрочная власть обременительна, потому что не