Шрифт:
Закладка:
Мать есть мать.
— Я горжусь тобой, супруг, — просияла Аданэль. — И, знаешь… Я не хотела говорить, потому что не была уверена, но раз ты уезжаешь…
— Что-то случилось? — книжник посмотрел на жену с надеждой.
— Да, — сказала она. — Мне кажется, я беременна.
Лавина
— О, какие у нас гости!
Едва не заснувшая прямо на ходу Андрет опомнилась на пороге дома жениха лишь потому, что брат Фаранора проспался и, всё ещё пьяный, вышел настречу. Разумеется не молча и не с вежливым приветствием.
— Какие гости! Сосала кому-то небось?
«Если от судьбы своей ты не убежишь, с кем тебе быть рядом суждено?»
— Закрой рот, — огрызнулась девушка и, сдерживая зевоту, прошла за порог, слыша вслед журчание и ехидный смех отливающего прямо у крыльца мужчины.
Фаранор сидел около тазика с нагретой водой, критически рассматривал воспалённую рану на руке. Запах крепкого хмеля пропитал воздух, Андрет опустилась на скамью рядом с женихом, нежно прильнула.
— Я помогу, — ласково сказала девушка, взяв в руки мазь, — поцелую — и всё пройдёт быстрее.
Ответом стала насмешка.
— У нас будет ещё один дом, — продолжила разговор Андрет, помогая с обработкой раны, — я обо всём договорилась.
— К целителю мне надо, — вдруг помрачнел Фаранор, — не нравится мне, как заживает. Без руки бы не остаться.
— Так пойдём! — внучка вождя вскочила. — Лучше не затягивать!
Обняв жениха, посмотрев на его обнажённый торс, Андрет поймала себя на том, что сравнивает будущего мужа с эльфом. Разумеется, раньше тоже бывало подобное, особенно в отношении первого мужчины, однако всё это воспринималось иначе, не так…
Болезненно?
Сейчас, находясь рядом с красивым, сильным, надёжным Фаранором, чьё тело ещё вчера казалось едва ли не идеалом, а запах возбуждал, заставляя хотеть близости, девушка чётко осознала — она не может быть с этим мужчиной. Должна, но не в силах. Теперь в женихе отталкивало абсолютно всё.
Ужаснувшись ощущениям и мыслям, Андрет стала целовать плечо и грудь будущего супруга, горячую, волосатую, напряжённую, и поняла, что не хочет прикасаться к этому отталкивающе-несовершенному телу.
Мысли о близости вдруг заставили внутренне сжаться: Фаранор грубоват во всём, его жёсткие сильные пальцы нажимают на чувствительные места так, что невольно вздрагиваешь от боли. Потом, конечно, привыкаешь, и можно получить удовольствие, но теперь совсем не хотелось этого неприятного начала.
«Я должна пересилить это!» — мысленно приказала себе Андрет и опустила руку в штаны будущего мужа.
— А потом — к лекарям, — через силу прошептала девушка, нащупывая стремительно твердеющее естество.
Невыносимо захотелось отдёрнуть ладонь, по коже пробежали отвратительно раздражающие мурашки. И запах ещё! Кошмар!
Фаранор хмыкнул и, несмотря на жар из-за раны, взбодрился. Стиснув невесту, мужчина впился в её губы, и Андрет захотелось вырваться из-за резкой неловкости движений, неприятного смешения хмеля с нездоровыми зубами и самого факта объятий не-эльфа. Не-эльфа. Не забавного ловкого дивного создания с золотистым пушком на теле, осторожного и внимательного даже с чужой женщиной.
Пересиливая неуместные эмоции, девушка зажмурилась, позволила любить себя и, едва не плача, изобразила удовольствие.
«С кем тебе быть рядом суждено?»
***
Для схода смертоносной лавины порой достаточно одного выкрика. Всего одно слово или зов — и смертоносная волна снега, грязи и камней понесётся, не разбирая дороги, сметая всё на своём пути.
Всего один крик. Случайный. Внезапный. Отчаянный.
— Да где вождь, Моргот его сожри! — проорал во всю глотку только что осознавший слишком многое для своего разума седой конюх. — Где этот скот?
Выразить словами всю полноту прозрения мужик не мог, хоть и учился когда-то грамоте, однако это не отменило внезапного понимания, что Борон запустил дела в поселении, потерял установленный Беором контакт с эльфами, позволял любому, готовому принести выпивку, принимать решения от своего имени, споил старшего сына, утратил уважение соплеменников, а, в конце концов, допустив большую беду, даже не явился к погорельцам, и теперь…
Всякий сброд, чьи халупы были неправильно построены, из-за чего и случился пожар, получит эльфийские дома?! С какой стати?!
В отчаянный крик было вложено столько эмоций, что равнодушным не остался никто.
— А ты на вождя не гони! — выпалил охотник, и на него тут же набросились согласные с отцом сыновья конюха.
Женщины полезли разнимать, за них вступились братья и мужья, потом присоединились дети и внуки, драка начала разрастаться новым стихийным бедствием.
Спасаясь от обезумевшей толпы, люди стали врываться в уцелевшие дома и прятаться, но за ними тут же вламывались разъярённые, потерявшие человеческий облик, окровавленные мужики, оря во всю глотку, что защищать вождя Борона никто не смеет.
Повсюду зазвенели разбивающиеся стёкла, затрещали ломающиеся доски, оглушительно заскрежетал металл срываемых петель и засовов. Распалённые разрушением и кровью поселенцы начали крушить всё, что попадалось на пути, просто так, бросали камни в окна, в людей или скотину, кидались друг на друга, готовые разорвать каждого безо всякой причины.
То и дело в общем гомоне тонули попытки успокоить народ, снова загорелся огонь, но вдруг кто-то выкрикнул:
— Идём к вождю! Пусть отвечает!
И беснующаяся живая лавина обрела единое направление.
***
— Что же будет? Что же будет? — заметалась по дому, мгновенно забыв про больную спину и ноги, старая жена вождя. — Борон! Боромир! Вы же мужчины! Успокойте народ!
Крики озлобленной толпы приближались, и Боромир, даже немного протрезвев, выбежал из комнаты, где сидел с отцом.
— Я всё сделаю! — заверил он и, покинув дом через окно, куда-то побежал.
Донеслись причитания и плач, слуги и охрана приготовились защищать хозяев.
Крики опасно приблизились, стали различимы слова, большинство из которых были угрозами, из комнаты, душной, захламлённой и пропахшей хмелем, показался старый вождь.
***
Когда с улицы донеслись плохо различимые, однако всё же понятные фразы, не обещавщие ничего хорошего Борону и его семье, старый вождь не поверил своим ушам — как же так? Неужели эльфы не разобрались с последствиями пожара? Чем недовольны поселенцы?
— Я позову на помощь! — не слишком чётко произнёс Боромир и неумело пущенной стрелой вылетел из комнаты, едва не уронив всё со стола. — Эльфов! Они должны
