Царевич неожиданно стал кричать:

– Мне и моей матери не легче от того, что отец считает свою женитьбу поступком государственного значения! На самом деле он, как последний шут, влюбился в девчонку, которая мизинца на ноге моей матери не стоит! И она, как и вся её родня, проклятый Аттал, уже крутят моим отцом, а он этого не замечает! – Александр задыхался от гнева. – Уже кричат, что им наследник! А я – кто для Македонии? Бездомный пёс?

Юноша от крика выдохся, притих. Наставник воспользовался его молчанием:

– Мой мальчик, ты неправ, когда заявляешь, что твоим отцом руководит страсть. В его возрасте страсти уходят или становятся умеренными. На самом деле Филипп всё делает по расчёту, оттого женитьба на Клеопатре вызвана государственными соображениями, о которых остальные пока не имеют никакого представления. Но в чём ты прав, ему не следовало поступать бесстыдно, с пренебрежение ко всему, что было совсем недавно дорого ему и его близким. Обычно из таких обстоятельств и складывается репутация правителя. Я готов заверить, что подобные случаи по большей части оканчиваются совсем дурно.

Аристотель покачал головой.

– Учитель, ты предлагаешь мне сидеть и ждать, когда отца настигнет кара богов? Пока Аттал не расправится со мной, а Клеопатра не заставит слабовольного мужа уничтожить мою мать? – Александр вновь перешёл на крик. – Нет, я не хочу ждать своей смерти! Я буду защищать своё право наследования престола македонских царей, буду насмерть сражаться со всеми, кто будет в этом мешать. Зевс и Ахилл помогут победить всех моих врагов!

– Мальчик мой, не будешь же ты воевать с собственным отцом? И ещё, чтобы с кем-то воевать, нужно войско. Откуда у тебя войско? Твои верные друзья не в состоянии стать твоей опорой в таком деле. Это будет расценено как заговор, с твоей стороны невероятно безумный поступок!

Но Александра трудно было остановить, таким его наставник ещё не видел:

– Мне помогут иллирийцы*! – решительно заявил он. – Сейчас отправлюсь в Эпир проведать мать, потом направляюсь в Иллирию. Я знаю, что иллирийцы давно ненавидят моего отца, как я его сейчас. Уговорю племенных вождей, чтобы они выступили против царя Филиппа. Они помогут мне, а я потом помогу им!

Аристотель удивился решительному тону царевича. В раздумье пожал плечами.

– Если ты бесповоротно решил, это меняет дело. Уходи из Пеллы, пока твой отец не хватился тебя. Будь осторожен, он не простит твою дерзость. А здесь постараюсь тебе помочь, попробую успокоить Филиппа. Но не завтра, а когда остынет. Для этого потребуется время. Он опасный человек, как любой тиран. А что может быть хуже тирании? От тех, кто от тирана находится подальше, он ожидает непримиримой вражды, а от тех, кто рядом с ним – предательства. Поэтому тирану приходится ненавидеть тех и других!

Они расстались далеко за полночь. Остерегаясь царских гвардейцев, которые, вероятно, уже искали царевича, Александр с друзьями покинули Пеллу и направились в сторону Эпира.

Глава 23. Поход грядёт

Противостояние

После Херонеи Филипп заметно изменился. Поначалу он намеревался проявить тиранию в управлении городами греков, склонивших перед ним повинные головы. Однако идея стать объединителем эллинской нации, лидером в противостоянии с Персией показалась ему выгодной. Победитель пошёл на мирные переговоры с побеждённым народом Греции, заявив, что в угоду общей цели ломать демократические вольности греков не намерен. Стало известно, что царь даже обзавёлся особым рабом, который каждое утро, как он проснётся, первым делом напоминал:

– Филипп, ты прежде человек, а уже потом – царь.

И пока раб трижды не повторял ему эти слова, царь не покидал спальни.

Филипп понимал, что без мира между суверенными греческими городами не бывать ему архистратигом, а без победы над Персией не властвовать над Элладой. А повелевать огромными пространствами, на которых проживают греки и македоняне, он может в одном случае – если будет между ними мир и согласие. Поэтому окончательно решил для себя, что не хочет быть «царём всех греков», при этом лидерства упускать не был намерен. Вот почему Филипп со всей значимостью занимался формированием армии, которой предстояло воевать с сильнейшей на тот момент державой – Персией. На это ушли месяцы, и вскоре военачальники сообщили ему о готовности выступать – греки и македоняне, как никогда, жаждали персидской крови…

Но царь всё не решался объявить начало похода. Семейные дела не отпускали. Во-первых, в Иллирии от справедливого гнева отца укрывался сын Александр, а в Эпире плела интриги бывшая супруга. Оставлять Македонию в такой ситуации было бы непростительной ошибкой. Иллирийские вожди, таившие на него обиду за приведение к покорности, приняли беглеца и теперь соображали, как поступить дальше, прислушиваясь к призывам Александра воевать с Македонией или возмутиться против тирании царя Филиппа.

А Филипп, занятый подготовкой армии, будто забыл об Александре! Он пока не придавал особой значимости поведению сына, на него он уже не рассчитывал как на преемника на македонском престоле. Он надеялся, как и вся Македония, что вот-вот появится сын от молодой царицы, которого он объявит своим наследником…

Но родилась девочка! Мать назвала ее Европой. Македонию сотрясали пересуды, как теперь поступит Филипп: если он отрёкся от Александра, тогда на кого же оставит царство на время похода? Не может македонский престол оставаться без наследника живого царя на время военных действий! Если что случится с царём, македоняне представляли, каковы будут последствия – заговоры, междоусобицы, война претендентов…

Филипп находился в смятении, подумывал об очередной женитьбе или о примирении с Александром, но на днях Клеопатра с радостью сообщила ему, что вновь забеременела…

* * *

Господство Персии над другими народами началось с конца VII века до н. э., после того как разрозненные племена персов, стремясь сбросить власть мидийских царей, под предводительством пастуха Кира объединились в государство, чтобы общими усилиями сломить могущество Мидии, Лидии и Вавилонии. Что они успешно и сделали! При Кире персам покорились и некоторые ближайшие к Азии греческие острова. Во время похода в Среднюю Азию создатель первой персидской державы погиб, оставив престол сыну Камбизу. Он царствовал семь лет, завоевал ослабленный междоусобицами Египет и неожиданно умер на пути в Персию. В результате заговора представителей знатных княжеских родов трон по жребию достался Дарию, сыну Гистаспа; с него начинается династия Ахеменидов, воевавших с греками почти сто пятьдесят лет. В царствование Дария I города ионийских греков на азиатском побережье