Шрифт:
Закладка:
– Нет… – отрицал Сумеречный. – Двенадцатый не пускал их в ваш мир. Ни одного из них. На протяжении множества веков.
– Он так здорово справился сам?
– Ты не дослушал.
– Ну, давай, ври дальше, – раздраженно поморщился Рехи. – Складно так, напоминает детство. Мы тогда в кружок садились… я и Лойэ рядышком, а за нами Здоровяк. Им тоже нравились сказки.
– Вот я и рассказываю. Семарглы восстали против Зла.
– Но проиграли?
– Нет. Они остановили его, заточили в Бенааме.
– И еще одному миру настал конец, – здраво заключил Рехи, разминая плечи. – Бедный мир.
– Мой… мир, – одними губами шепнул Сумеречный с невыразимой тоской. – Но он еще жив, существует. Там даже остались крошечные королевства несогласных. А вот семарглам пришлось покинуть Бенаам навсегда. Знаешь, какой ценой они остановили Зло?
– Разве они способы хоть чем-то поплатиться? – осклабился Рехи. Ему думалось, что Митрий приносит жертвы лишь чужими руками.
– Да. Семарглы поплатились своим материальным существованием. У них не осталось тела и формы, они утратили свой мир, потому скитаются между звезд, – объяснил Эльф. – Митрий выступил их предводителем, самый древний, самый добрый. Когда-то он был именно таким. Но в той войне он потерял всех… друзей, семью. Когда-то у него были жена и дочь, но они не дожили до превращения семарглов в облака света, затерянные в холоде Вселенной.
Что-то еще плотнее обхватило сердце. Странное сочувствие к неверному другу, почти врагу. Или страх самому утратить пресловутую «материальную форму».
– Так они все призраки? Как и ты? – гораздо менее нагло, чем того желал, спросил Рехи.
– И да, и нет. Мы не призраки. Но мы уже и не люди, даже если кажемся ими. Семарглы странствуют. Они избрали своим долгом уничтожение слуг Зла во всех мирах. Да не везде успевают.
– Так появились вы, Тринадцать Стражей Вселенной. Вы – оружие семарглов, – заключил Рехи.
Все-таки он – меч или что-то вроде меча. И Сумеречный Эльф тоже, клинок покрупнее. Одно из приспособлений для войны, как те громадные штуковины людей, которые они с Лартом сжигали в битве с деревней людей.
– А ты догадлив. Да, именно. Мы их оружие.
– Вы их рабы?
– Нет, мы добровольно согласились на это. Я был рожден в мире Бенаам, я видел воочию все, что творится с пришествием Зла.
– И что же? Небось, тоже поедают друг друга да кровушку пьют, как мы здесь? Под присмотром Двенадцатого…
– Да, Рехи. Да.
По лицу Рехи расплылась довольная улыбка: вроде его мир и не хуже, чем остальные. А если где-то сидит великое Зло, значит, и остальные скоро станут такими же. Про благополучные и зеленеющие Эльф не рассказывал. Отчего-то пробудилось злорадство:
– Нормально. Все как везде.
– Нет! Это ненормально! – Сумеречный вскочил на ноги. – Это ужасно. И там не только «кровушку пьют». Хотя чем-то наши миры похожи.
– Поэтому ты и отправился сюда?
– Я отправился помочь Митрию. Спустя две с половиной тысячи лет я ответил на его просьбу. Да, наверное, потому что твой мир оказался слишком похож на мой.
– И как? Есть успехи? – сомневался Рехи.
– Пока не очень. Здесь все зависит и от тебя.
– Опять… Ладно, мы и так идем к Цитадели. Но, выходит, я тоже только оружие?
– Нет, ты хранитель, ты Страж своего мира. А вот мы, Стражи Вселенной… Семарглы так измучились от вечной войны, что понадеялись на нас, хотели создать тех, кто был бы сильнее их. Они посмели заглянуть за грань миров, лишь бы наделить их «оружие» силой, способной раз и навсегда остановить Зло, прекратить войны. Но сила отравила нас. Она не предназначалась людям. Великое знание судеб всех миров неизбежно раскалывает сознание. Мы обезумели. И счастье, что большая часть из нас погибла почти сразу в первые сто лет.
Значит, их накачали невероятной силой, а о сохранности голов не позаботились. Звучало очень глупо. Поступок существ на грани отчаяния, в таком состоянии вечно творят какие-то глупости. Жрец в лиловом тоже не от холодного расчета порешил половину города, не разделяя своих и чужих.
– Эй, Сумеречный, а что, Зло прямо такое зло-зло? – криво ухмыляясь, но с тайной грустью отозвался Рехи. – Эй, Эльф, а что такое вообще… «зло»? Я тоже… «зло»? Если где-то пить кровь неправильно и все такое…
– Я не знаю, – честно признался всеведущий Страж Вселенной. – Наверное, абсолютного зла и правда не существует. То зло, которое пришло в мой мир, в Бенаам, не абсолютно, но очень сильно. Ему нравится ломать и уничтожать целые миры. Некоторые оно смело, стерло из истории, некоторые настолько отравило, что разумные существа в них более ничем не напоминают людей. И ему это нравится, он жаждет еще большего могущества.
– А Двенадцатому не нравится?
– Нет. Он уже давно страдает. Разве не чувствуешь его боль в каждой темной линии, в каждом вздохе пустоши? Этот мир – картина его помешательства. Но не алчности.
Рехи вспомнил, с какой мукой вскричал Двенадцатый, когда впервые налились кровью линии мира. Точно его резали на куски, рассекали каждой неверно подчиненной линией.
– Но результат-то один и тот же… Он ли вообще разрушил наш мир?
– Ты сам узнаешь. Ты все узнаешь, – уже растворяясь туманом, отозвался Сумеречный Эльф.
– Если доживу, – пробормотал Рехи, и лучше бы он этого не говорил. Через мгновение Ларт вскочил на ноги, сбрасывая остатки колдовского сна. Он почуял неладное раньше спутника.
– Вы посмотрите, кто пожаловал! Ларт-падальщик!
Пять теней перегородили горную тропу, по которой странники продолжали восхождение весь день. На каком-то участке нужно было хвататься за карниз отвесной стены, но сейчас на неровных камнях с легкостью помещалось трое воинов. Еще двое стояли чуть поодаль. При должной сноровке оборонять узкий проход между камнями можно было довольно долго. Незваные гости сноровисто выстроились клином, чтобы защищать и страховать друг друга. Паршиво.
– Кто это? – шепнул Рехи, сдавливая рукоять меча. Ноздри Ларта раздувались, он расправил плечи и расставил ноги, отводя правую назад для стремительного броска.
– Горные полукровки. Изгои Бастиона. И моей деревни, – ответил он.
– Понятно, – кивнул Рехи и издевательски бросил противникам: – О! Еда сама пришла!
– Еда? Что-то я не вижу твоей зверюги, Ларт. Это вы наша
