— Ты сама виновата! — хрипло произнес он, склоняясь еще ниже и касаясь губами моего лба, век, губ, слизывая языком капли крови и задумчиво изучая меня все тем же безумным взглядом.

— Что ты со мной делаешь, Риана? Я пытаюсь заботиться о тебе, пытаюсь быть сдержанней, я даже попросил тебя убрать подальше сестру, чтобы не было соблазна манипулировать тобой, угрожая девчонке, как это любил делать ваш батюшка! Почему бы тебе просто не начать ценить мои усилия?

Слезы ослепили меня, я не смогла сказать ни слова, тщетно пытаясь собраться с силами и дать отпор.

— Неужели герцогу также пришлось гоняться за тобой по всей комнате?

— Нет, не пришлось, — безразлично прошептала я, прекрасно зная, что это только разозлит графа.

— Вот как? Ты была сговорчивее? Зачем же ты сбежала от него? Признаться, это было очень глупо, но приятно… для меня, конечно! Бедняга француз наверняка страдает до сих пор!

— Причем здесь герцог? Вы терзаете меня из-за него? Почему я, Константин? Вам ТАК нужны деньги? Иливы все же намерены отомстить Богарне? Если второе, то вряд ли это удачная идея: нас с герцогом ничего не связывает!

— Ну, конечно, не связывает! — рассмеялся граф. — Именно поэтому он шлет вам записочки, а вы тут же бежите к нему навстречу?

— Что? — испуганно переспрашиваю я, бледнея.

— Хватит, я все знаю! Меня не беспокоит визит Кэтрин: она осталась ни с чем и может рвать на себе волосы, сколько угодно! Если я и пожалею о нашем с ней разрыве, то смогу заполучить ее в качестве развлечения в любой момент! А вот ваше свидание с мужчиной в уединенном уголке меня насторожило, даже взбесило, Риана! Пришлось держаться от вас подальше несколько дней, чтобы не прибить в порыве ярости! Ваше счастье, что мой человек убежден в том, что вы после короткого разговора на свежем воздухе вернулись назад! Что же вам так неймется, графиня?

— Я просила герцога быть благоразумным и не устраивать сцен во время торжества! — пытаюсь оправдаться и не отводить глаз. Неужели теперь за мной все время следят? Ему обо всем докладывают?!

— Какая трогательная забота! Особенно если вспомнить, что вы все еще надеетесь избежать участи стать моей супругой! — явно не веря ни единому слову, отвечает граф.

— Вы сами его пригласили и выставили меня главным трофеем! Что он такого вам сделал? За что вы мстите ему?

— Месть? — Крайнов смеется. — Ну что вы — это слишком громкое слово! Пожалуй, герцогу действительно есть, за что мстить, а мне… мне просто нравится злить его и забирать то, что он ценит и пытается оберегать! Кстати, его покойная жена была куда сговорчивее вас, Риана! Она не мучилась муками совести и сразу поняла, кто из нас двоих умеет развлекаться по-настоящему!

— Вы были любовником его жены? — честно говоря, сейчас мне вообще сложно представить, что в этом мире есть женщины, готовые отдаться Крайнову добровольно.

— Одним из! Забавная была история, громкая, скандальная! Правда, наш герцог таки смог заткнуть множество ртов и скормить им свою драматичную сказку о несчастной жене-самоубийце!

Руки Крайнова уверенно справлялись с шнуровкой платья. Я тяжело дышала и смогла лишь вцепиться в его запястья, что, впрочем, нисколько не помешало ему продолжить начатое.

— Ничего, после нашей свадьбы ты забудешь все эти глупости, и уж точно больше не станешь бегать за моей спиной к другому мужчине, Риана! Ты — моя, тебе стоит принять это! — он знакомым движением положил руку на мое горло и медленно опустил ее ниже, касаясь ключиц, свободно проникая за лиф платья.

И только тогда, опомнившись и осмелев от злости, я снова ударила Крайнова и на этот раз угадила прямо в цель, точнее коленом в пах. Граф подавился воздухом, я торопливо спихнула его с себя и кубарем скатилась с кровати, к несчастью, еще и ударившись при этом головой об угол камода. Я зажмурилась от боли, коснулась затылка и удивленно вытаращилась на окровавленную ладонь. В полумраке кровь казалась почти черной.

— Черт бы тебя побрал, кажется, мне, определенно, нужно успокоиться: иначе я придушу тебя собственными руками!

Крайнов опомнился слишком быстро и грубо вздернул меня на ноги, а потом толкнул на кровать. Я застонала от новой боли, а граф отвернулся и потянулся куда-то. На мгновение я подумала, что он решил потушить свечу, но Крайнов схватился за бокал с вином, о существовании которого я почти забыла.

Он осушил его одним махом. Я испуганно следила за ним взглядом, но ничего не произошло. Граф достал из кармана брюк веревку и, оказавшись совсем рядом, схватил меня за запястья.

— Похоже с этого и следовало начать! — со вздохом искреннего раскаяния произнес он. — Хорошо, что ты совершенно не умеешь драться, Риана, иначе мне сегодня пришлось бы туго!

— Нет! — я громко закричала, но граф снова ударил меня по лицу.

Боль обожгла правую щеку, глаза наполнились влагой, а он уже ловко связывал мои руки над головой, обмотав края бечевки вокруг кованых прутьев спинки моей кровати.

— Стоило приготовить намного больше вина: если ты хотела задобрить меня, этого будет недостаточно! Я вот-вот сорвусь и сделаю тебе по-настоящему больно, а ведь я на самом деле вовсе этого не желаю! — заверил меня Крайнов, покончив с узлами на запястьях.

А дальше…треск рвущейся на груди ткани, мои жалобные всхлипы и блеск сумасшедших глаз графа.

— Тебе просто нужно сдаться! Когда ты поймешь, что сопротивляться бессмысленно, я развяжу твои руки! Я могу быть нежным, Риана, просто прекрати эту борьбу! Я все равно не остановлюсь!

Я упрямо качаю головой, напрасно тяну веревку, позволяя ей сильнее впиться в кожу. Крайнов сдергивает с меня платье, точнее то, что от него осталось, смотрит жадными глазами. Он торопливо пытается избавиться и от своей одежды, но замирает на месте: из его рта неожиданно вырывается сухой кашель, он хватается за горло и пытается сделать вдох, судороги сводят все его тело, и мужчина опускается на колени прямо перед кроватью.

— Граф? Константин? — испуганно переспрашиваю я.

— Что ты сделала? — не своим, слабым и хриплым голосом, шепчет он.

— Это не я… не я! — словно не в себе я повторяю эти слова еще несколько раз, отчаянно стараюсь освободить руки и, как жалкий ребенок, хнычу.

Крайнов заваливается на бок, тело продолжает сотрясать судорога, он хватается за сердце и пытается что-то сказать, смотрит мне в глаза дикими, злыми и безумными темными омутами.

— Помогите! Кто-нибудь! На помощь! — кричу изо всех сил, но никто не приходит, хотя я повторяю снова и снова и даже слышу чьи-то шаги совсем рядом, однако дверь все также затворена.

Взмокшие от пота и крови кисти наконец выскальзывают из веревок, и я переползаю к мужчине, который уже не может произнести ни единого звука. Его лицо казалось неестественно застывшим, а вдохи стали короткими и слабыми.

Шатаясь и едва удерживая равновесие, я сползла с кровати, нашла халат и кое-как натянула его на себя, потому что пальцы меня не слушались — было трудно и больно пошевелить кистями рук, и я потратила время, просто пытаясь повернуть ручку входной двери.