сможешь! Я ни в чем не виновен, а ты завидуешь славе Геракла и хоть в чем-нибудь превзойти его хочешь. Нравится тебе быть царем и властно командовать даже теми, кто рожденьем не уступает тебе. Не давать кентаврам на свадьбе вина было не справедливо, ибо нарушалось равенство прав разных гостей на свадьбе. И потом, свадьба Пирифа была далеко от Афин, и в той пещере ты не царь и мне был совсем не начальник, чтобы приказывать мне…

Яро так говорил Менесфей, совершенно в речах осмелевший. Люди говорят, много слов знал он неприличных и дерзких, но говорить с народом умел, как настоящий демагог (вождь народа), рассуждая о равенстве и справедливости. А на самом деле ему просто удовольствие доставляло нападать на тех, кто был главнее его.

До этого дня Тесей считал своего дальнего родственника по отцу неплохим человеком, только несговорчивым и излишне упрямым. Сейчас же, разгневанный непочтительными, даже вызывающе дерзкими словами Менесфея, он не сдержался и ладонью ударил его по лицу, и потом грозно сказал:

— Дерзкий упрямец, замолкни! Лучше меня не серди речью своей витиеватой или я тебя голой рукой искалечу.

Менесфей, вытирая текущую из носа кровь, смолчал, но в мыслях мстительно себе дал слово, что афинский властитель Тесей еще жестоко пожалеет об оскорблении этом.

155. Тесея и Пирифой на Калидонской охоте [138]

Овидий поет, что перестали Афины Криту плачевную выплачивать дань, и за это слава герою Тесею! Храмы — в венках, и народ к ратоборной взывает Афине, и Громовержцу-отцу, и к прочим богам, почитая кровью обетною их, пышными дарами и дымом благовонным курильниц. Распространила молва перелетная могучего имя Тесея по всей Арголиде, и по богатой Ахайе, и по другим землям окрестным, соседние народы помощи стали молить у него в бедствии оказавшись.

Помощи смиренно стал просить страшной тревогой наполненный Калидон, хоть имел своего героя могучего — Мелеагра; причиной же просьбы был вепрь ужасный, — грозной для смертных Медвежьей Богини верный слуга и ее оскорбления мститель свирепый.

Царь калидонский Ойней, говорят, урожайного года начатки всем вышним принес: Деметре плоды, молодое вино Лиэю, сок же оливы он возлил совоокой деве Афине. Эта завидная честь, начиная от сельских, досталась всем олимпийским богам, без жертв, как будто, никто не остался. Однако потом оказалось, что одни без курений остались алтари вечно юной Латониной дщери. Свойственен необузданный гнев всем богам, и в особенности — Стреловержце, которую многие за безжалостность к людям назвали Улеей (убийца).

— Такую непростительную забывчивость безнаказанно мы не потерпим! Пусть в Калидоне нам почтения Ойней не оказывает, но никто не скажет, что справедливого нет нам отмщенья! Бог, который прощает нечестие — несправедливый бог, а мне справедливость милее всего.

Молвила так Агротера и в обиде своей на поля Ойнея вепря-мстителя тут же послала: быков столь крупных, как этот свирепый кабан, в Эпире нет луговом, не увидеть таких и в полях сицилийских. Кровью налитые пламенем сверкают глаза; клином голова, шея крутая; часто щетина торчит, наконечникам дротов подобно. То ли рычит, то ли хрюкает хрипло кабан, и, вскипая, по щетинистым бокам его мощным пена бежит, а клыки — бивням подобны индийским, молния пышет из уст: листва и трава от его дыханья сгорает. То в зеленях он потопчет посев молодой, то надежду пахаря — зрелый посев на горе хозяину срежет. Губит хлеба на корню, — Деметрину ниву. Напрасно токи и житницы ждут обещанных им урожаев. С длинною вместе лозой тяжелые валятся гроздья, ягоды с веткой лежат зеленеющей вечно маслины. Буйствует вепрь и в стадах; уже ни пастух, ни собака, лютые даже быки — вожаки защитить свое стадо не могут. Люди в страхе бегут и себя в безопасности чувствуют только за крепкой городскою стеной.

Царевич Мелеагр стал собирать отряд из отборных юношей Эллады для похода против Калидонского вепря, и быстро собрался юности избранный цвет. Среди героев, собравшихся поохотиться на Калидонского вепря, был и Пирифоем вместе с Тесеем, вместе они — сама безупречная дружба.

Отряд достиг леса, и отвязали собак, чтобы вепря высматривать след. Выгнанный из зарослей разъяренный вепрь, подобно огню, мчался в середину врагов. Свирепый кабан, клыки наточив о дубовые корни, смертью многим героям грозил, яро своим скрежеща заточенным оружьем.

Дрот Ясона, направленный в зверя, даром пропал, слегка лишь ствол поранив кленовый. Копье Ампикида настигло вепря, но Артемида, решившая помогать своему мстителю, сбила с древка наконечник железный, и зверь был задет лишь древком.

Совсем взбесился кабан, изрыгая белесую пену, несется к сборищу юношей, нанося во все стороны кровавые раны. Вот зверь оба клыка направил Аркаду в подбрюшье. Вот, как сноп, повалился Анкей, его кишки, набухшие кровью обильно, выпав на землю, растеклись, и мокра обагренная почва.

Прямо пошел на врага Пирифой, Иксиона дерзкий потомок. Мощно он потрясал крепкой рогатиной в правой руке, а в левой держал острый нож — подарок возлюбленного друга Тесея. Сын же Эгея, не на шутку встревоженный, ему так заботливо крикнул:

— Стань подальше, о ты, что дороже мне и меня самого, души моей лучшая часть! В небольшом отдаленье от смертельной опасности ведь может и самый храбрый стоять. Посмотри, безудержная отвага погубила уже Аркада и Анкея.

Тесей мощно бросил в вепря копье с древком из твердого ясеня и с наконечником из меди тяжелой. Ладно метнул, и оно достигло бы желаемой цели, попав точно в жирный кабаний загривок, только согнувшаяся то ли под порывом ветра, то ли под ругой Артемиды толстая дубовая ветвь, став на пути дрота, его задержала.

Тут на разгоряченном коне появился могучий герой Мелеагр с копьями в каждой руке и дважды без промедленья он мощно ими ударил. Из двух им брошенных копий первое медью глубоко зарылось в земле, второе же в вепря хребте острием застревает. Медлить не время; продолжает свирепствовать раненый, но мощный по-прежнему зверь и всем телом огромным вертится, из пасти клыкастой разливается шипящая пена. Тогда раны виновник подхватывает с земли брошенную кем-то сверкающую острием пику и под лопатки вепрю ее вонзает, и тот, с хриплым визгом предсмертным, наконец, издыхает.

Криками дружными тут выражают окружившие мертвого вепря охотники радость. Тесей тоже поспешил пожать Мелеагра победившую руку, хоть и прятал от всех он глаза и бормотал себе под нос тихо такие слова:

— Как обидно Мойра со мной поступила, что не дала мне погубить кабана. Впрочем, никто не может всегда и везде быть первым, даже Геракл. Главное, что мой возлюбленный друг