Страхуя друг друга, мы перепрыгнули через проём, преодолели мост, ещё пару коридоров и попали в тупик.

— Чёрт! Капец! — я, едва не рыдая, ударила кулаком кафельную стену так, будто она от этого могла разрушиться. Дрожа от холода и боли из-за недавно полученных ушибов, я посмотрела на Марго. Та, стоя напротив стены и меня, разглядывала плитки. В глазах её стояли отчаяние, мольба и… сосредоточенность.

— Подожди-ка, — прошептала Марго, отходя куда-то влево. — Мы уже такое видели. Возможно, здесь так же…

Честно сказать, я не понимала, что она хочет найти. Наверное, просто не хочет сдаваться, пытаясь найти выход из буквально тупиковой ситуации… Я понимала её. Но всё-таки нам нужно заставить себя посмотреть правде в глаза. Оружия у нас больше нет. Связи здесь — тоже. Всё, что остаётся — это вновь затаиться и надеяться, что охранник, как и тогда, пройдёт мимо. А потом уже…

Далеко впереди послышались шаги.

— Точно! Так и есть! — прошептала Марго. — Тот же проход! И углубление. Сейчас попробую ключ. Господи, хоть бы… Ага…

Достав электронную отмычку с чёрной прямоугольной ручкой и суженным плоским концом с зазубринами, она воткнула её в зазор между кафельными плитами. И вдруг часть стены открылась — прямо как там, в лаборатории биохимии. В глаза нам ударила белая полоска света.

— Быстрее, — шепнула Марго, и мы забежали в неизвестное помещение.

— Блин, дверь не закрывается заново на замок… Давай прикроем, как получится — может, нас здесь не найдут…

Вместе мы, ухватившись за толстую ручку, закрыли массивную створку.

У Марго вырвался вздох облегчения.

— Поверить не могу… Здесь тоже тайный проход. Такого прям не бывает. Думала, всё… Интересно, что здесь?

Оглядевшись, я поняла, что мы находимся в небольшом шлюзе. В отличие от грязных тоннелей, его обстановка сияла новизной. На полу — безупречный синий линолеум, стены и потолок сверкали свежей побелкой, а дверь перед нами, выкрашенная в белый цвет, выглядела прямо-таки стерильной. Сбоку на стене висели халаты.

Преодолев внутреннюю дверь, я первая зашла впомещениеи ахнула.

Это была лаборатория. Но не такая скромная, как в подвале под нашим корпусом, а в два или три раза больше. Вдоль стен стояли шкафы и приборы, в центре — столы с оборудованием. Всё, несомненно, было новейшим.

— Ну и ну…

Даже приглушенное здесь освещение после тёмных подвалов казалось более чем достаточным. Подойдя к шкафу со стеклянными дверцами, я заглянула внутрь и увидела на полках открытые коробки, в которых хранились предметные стекла с образцами-микропрепаратами. На самой нижней полке располагалась стопка альбомных листов: на лицевой стороне верхнего я без труда узнала зарисовку генетического кода.

Я повернулась к столам: на некоторых стояли колбы, в которых что-то плавало. Ещё на одном стояли пробирки, заполненные, вне всяких сомнений, кровью.

— Здесь нет пыли, — заметила я, проводя пальцем по столу, на котором стоял расчехленный, но выключенный электронный микроскоп самой последней модели. — Эта лаборатория часто используется.

— Да уж… — протянула Марго. С такой же, как я, опаской она рассматривала всё вдоль другого ряда. — И мне это не нравится. Кто-нибудь может зайти в любой момент и увидеть нас. Надо поискать выход. Наверное, здесь есть официальный…

От понимания её правоты мне самой было не по себе. Как знать, кого нам теперь больше стоит бояться — охранника со СПИДом снаружи или тех, кто может заметить нас внутри в этом блоке? Кто здесь вообще работает? И не сюда ли пошёл Валя?

Я поникла, услышав, как Марго безуспешно попыталась связаться с Тимом. То, что связи тут нет — плохо. Я достала из кармана телефон, чтобы сделать несколько фото, но обнаружила тёмный, не реагирующий на манипуляции экран. Кнопка home тоже не работала. Вздохнув, я убрала мобильник обратно: должно быть, при моем падении он ударился об пол, и плата вновь отошла.

— Марго, надо сфотографировать это место, — обратилась я к стоявшей возле одного из столов у противоположной стены подруге. — Марго…

— Катя… Иди сюда.

Кажется, она даже не слышала меня, разглядывая что-то перед собой. В голосе её слышался благоговейный ужас.

Кинув на всякий случай взгляд в сторону двери и оглядев лабораторию, я в напряжённом состоянии подошла к ней.

— Катя, тут… ты.

— Что?

Марго указала на карту на столе — по виду такую же, как у Эдика и Нели. Вот только теперь на ней стояло имя.

«БИРЮЧЕНКО ЕКАТЕРИНАСЕМЁНОВНА»

Моё имя.

— Какого…

К горлу подступила тошнота. Голова закружилась от внезапно подступившего жара. Собрав всю волю в кулак, я заставила себя перевернуть страницу. На первом листе вверху были записаны только ФИО и возраст. Сама папка была тоненькой, и оно было понятно — там пока ничего ещё не было.

«Пока?»

Тут из папки выпал конверт. Он не был запечатан, но пальцы мои тряслись так, что его содержимоея достала лишь с третьей попытки.

Фотографии…

Я перевернула их и чуть не выронила. На меня смотрело моё собственное лицо.

В странном чувстве оцепенения и с ощущением, будто смотрю фильм ужасов, я медленно пролистала пачку со своими фото, сделанными в разные периоды моей жизни на протяжении последних десяти лет. Тут я была во всех образах и ракурсах: с длинными волосами, с короткими и даже с мелированными (причёску с последними Тим до сих пор припоминает). Но больше всего здесь было изображений меня с длинными волосами и челкой.

— Твою мать!

Ослабевшими руками я положила кипу собственных фото на стол и судорожно оглядела его поверхность в поисках чего-нибудь ещё, имеющего отношения ко мне. На глаза попалась видеокамера.

Прогоняя острое желание оказаться как можно дальше отсюда, я подняла её и нажала на кнопку включения. Слева выдвинулось окошечко, где уже стояло последнее воспроизводимое видео. Не колеблясь, я нажала на «пуск». Краем глаза я заметила Марго, которая, чтобы лучше видеть, подошла вплотную к моему правому плечу.

На экране началось движение, и послышались весёлые голоса — люди мелькали туда-сюда.

— Спасибо за подсказку, Инна Алексеевна! — послышался смутно знакомый голос.

— Не за что, дорогие, — женский голос было слышно так громко, что сомнений не было — он принадлежал той, которая снимала видео.

Помехи — и снова чёткое изображение. Стол с едой, стулья, за ними окно…

Это же дача Мальковых! А камера принадлежит хозяйке — матери Вали. Я запоздало посмотрела на дату, и мой желудок превратился в лёд.

Первое июля. Дата смерти Антона. Время — 14:45.

— Сейчас сбегаю за мячом! — рыжий молодой человек, заметив, что его снимают, весело помахал