ветхий забор. Ни один звук городской жизни или с ближайшей трассы сюда не долетал. Лев Иванович пошевелил плечами, отчего кисти рук, связанных за спиной, опустились немного ниже. Указательный палец левой руки уперся во что-то небольшое, холодное и округлое, которое тут же и потерялось. Гуров успел догадаться, что это металл. Растопырив пальцы, он аккуратно принялся исследовать пол ровно настолько, насколько ему позволяли связанные руки. Наконец сумел схватить гвоздь.

– Скоро буду, – сообщил Чахадзе и пошел к выходу. – Дверь оставляю открытой. Забыл сказать, что воспользовался твоим телефоном. Ты же не против?

Лев Иванович постарался сделать вид, что это его мало волнует. В телефоне была сотня контактов. Там был и номер телефона Маши. По номеру можно выйти на любого человека, кому Гуров когда-либо звонил. А если Чахадзе добрался до жены?

– Да ты не волнуйся, – улыбнулся директор рынка. – Я отправил сообщения паре твоих коллег. Да, дорогой, я тоже подготовился. Ждал вас. Кстати, спасибо за информацию. Кое-кого из твоих друзей непременно навещу лично или попрошу это сделать знакомых. Может, просто подарок им сделаю.

– Какой… подарок?

– Новогодний. Свежайшие продукты с одного из старейших рынков Москвы.

Мысли в голове Льва Ивановича, несмотря на ясность ума, спутались. Он все понял. В коробку с фруктами можно положить взрывное устройство. Можно накачать продукты ядом. Кто откажется получить подарок в коробочке с изображением фирменного знака на крышке? Приятная неожиданность к празднику. Бдительность усыплена, все сомнения остались за закрытой дверью. «Ой, а с чего вдруг такая щедрость? Ладно, после праздников выясним».

Выяснят. Если успеют.

Слова Чахадзе о мобильном телефоне Гурова не явились неожиданностью. Правда, легче от этого не стало. Кроме номеров телефонов коллег и жены Гуров сохранил контакт Карины Михайловны Гринберг и писателя Змеевского, благодаря которому и удалось установить, что Чахадзе таки мелькнул в поле зрения милиции в далеком девяносто шестом. Кому он написал сообщения? Что было в тех сообщениях?

Перед тем как покинуть подвал, Чахадзе остановился, обвел внимательным взглядом пространство, будто что-то рассчитывая в уме, и скрылся в коридоре. На Гурова даже не посмотрел, словно его здесь и не было.

Он действительно не стал закрывать за собой дверь, и Гуров тут же принялся за дело. При этом его сильно клонило в сон, практически накрывало с головой, которая раскалывалась от боли. Если бы его руки были пусты, он бы, наверное, вырубился, хоть и против своей воли.

Лев Иванович выгнулся в пояснице, перевернул в пальцах гвоздь таким образом, чтобы его острый конец был направлен в сторону тела, изловчился и попытался достать им путы. Разумеется, ничего толкового из этого не вышло. Гуров попробовал еще раз и еще, каждый раз меняя угол наклона, но каждый раз попадал в пустоту. Он предполагал, что его руки удерживала старая добрая изолента и дотянуться до нее из своего невыгодного положения будет практически невозможно. Но если получится приспособиться и нанести точечные проколы на поверхность изоленты, чтобы нарушить ее целостность, то его действия имели бы смысл. Главное – не уронить орудие и успеть хоть что-то сделать до того, как Чахадзе перейдет от слов к действиям.

Медленно и очень упорно Гуров боролся за жизнь.

Глава 9

Процесс освобождения от изоленты шел очень медленно. Чахадзе запаздывал, но там, в глубине дома, что-то происходило. По звукам было сложно догадаться, что именно, но одно Гуров понял точно: Чахадзе в доме один.

Заслышав приближающиеся шаги, Лев Иванович дернулся и выронил из рук гвоздь. Сил не осталось ни на его поиски, ни на что-либо другое. «Значит, будем действовать по обстоятельствам, – решил Гуров. – Могу и башкой в зубы ударить».

Он не раз попадал в передряги, исход которых нельзя было предугадать никоим образом. Оставалось одно: быть во всеоружии. Однако сейчас Лев Иванович не имел полноценной возможности сопротивляться физически. И это было огромной проблемой. Приходилось надеяться на психологический прием. Однажды Маша подсунула ему видео с Ютуба, в котором немолодой и очень умный сотрудник Института мозга человека имени Н. В. Бехтеревой утверждал, что в каждом из нас живет злодей, пиарщик и пропагандист. Он сказал, что практически любого человека можно в чем-то убедить. Дело лишь в количестве отведенного для этого времени и психоэмоциональном состоянии подопытного. Речь о промытых мозгах не идет – важнее подобрать правильные слова, почувствовать реакцию на них, обнаружить и задействовать слабые стороны подопытного, в итоге заставить его думать, как ты желаешь. Другое дело, что без практики тут не обойтись, но некоторым она и не нужна вовсе. Они от рождения умеют управлять. При этом лидерские качества могут отсутствовать. Кое-что Гуров из психологии знал. Слабые стороны он обнаруживал без особых проблем, но вот пользовался ими не всегда умело.

Вся эта чушь полезла в и без того беспокойную голову Льва Ивановича не просто так. Если уж тянуть время, то нужно делать это талантливо. Чахадзе ясно дал понять, что не отпустит Гурова живым. Способ умерщвления, правда, не раскрыл. Да и какая разница?

Стоп, разница есть. Тот же Чахадзе сообщил, что Гурова вряд ли станут искать в том самом месте, где уже когда-то были обнаружены преступники. И вот в этом он как раз очень ошибался.

Додумать ему не дали. Чахадзе, толкнув дверь плечом, спустился по ступенькам и положил руку на выключатель. Лампочка тут же погасла. В подвале наступила полярная ночь.

– Сиди тихо, – попросил директор рынка и прошел мимо Гурова к окну.

До носа Льва Ивановича донесся запах гари.

Чахадзе подошел к окну, прислонился плечом к стене, достал из кармана телефон. Экран мобильного на мгновение подсветил его лицо снизу, превратив его в грубую уродливую маску.

Глаза быстро привыкли к темноте, и Гуров решил не сводить глаз с Чахадзе, чтобы в случае чего не стать для него легкой добычей.

– Скоро поеду, – деловито сообщил Чахадзе.

– Давай. К ужину успеешь, – безразличным тоном ответил Гуров и прислонился затылком к стене. – Дочке привет. Красивая. И умная.

– Очень умная, – подтвердил Чахадзе и, вытянув шею, всмотрелся через незакрашенную часть стекла в темень на улице.

– Помощницу вырастил, – добавил Гуров.

Чахадзе медленно повернул голову в его сторону. Темнота не давала возможности угадать выражение его лица. Сыщик предположил, что оно бы рассказало о многом.

– И как только ты ее втянул в свои дела? – не отставал Гуров. – Сломал девчонке жизнь.

– Моя дочь в порядке. Она жизнь лучше тебя знает. Без матери выросла.

– Сочувствую.

Чахадзе отвернулся.

– Что ты сделал с украденным уголовным делом? – спросил Лев Иванович.

– С тем, которое