– Через полчаса я жду посетителя, – сообщил он.

– Значит, у нас еще целых тридцать минут, – улыбнулся Гуров.

– Если хотите, то можете курить здесь, – разрешил Чахадзе. – Я тоже иногда балуюсь. Не стесняйтесь, окно всегда можно открыть.

Гуров решил не оказываться от предложения. Он вышел в приемную, подошел к вешалке, достал сигареты и зажигалку. Вернулся в кабинет и не увидел в нем Чахадзе.

И в этот момент сыщику показалось, что на его бедную голову обрушилась целая вселенная. Стараясь удержать равновесие, он сделал неуверенный шаг вперед, качнулся и схватился за край стола. Второй удар сломал его окончательно. Лев Иванович рухнул на пол, и последнее, что он услышал, был громкий шум, бьющий прямо по ушам. Такой громкий, словно на голову высыпали мешок щебенки.

Гуров почувствовал невероятную сухость во рту. Он попробовал от нее избавиться, проведя языком по губам, но и после ничего не изменилось. Потом он почувствовал боль. Очень сильную, мигом охватившую все тело. Болела именно голова, а в остальных частях тела ощущались отголоски, но и этого хватило для того, чтобы Гуров понял, что на этот раз он легко не отделается.

Он приоткрыл глаза, и окружающее проступило очень четко и остро, до самой мельчайшей подробности. Гуров попытался обозначить свое положение и увидел справа фанерную дверь, а слева окно, замазанное чем-то светлым. Раскладушка, на которой спал Виктор, никуда не исчезла. Ее в собранном виде прислонили к стенке.

Руки полковника были крепко связаны за спиной. Оставалось дождаться момента, когда тошнота возьмет верх, а потом начнется вторая серия пребывания его в заключении.

– Да ладно вам, – прошептал Гуров, прикрыв один глаз от боли. – Серьезно? Опять?

В этот раз он попытался собраться по максимуму. В конце концов, места-то знакомые.

Пошевелив руками, понял, что на этот раз его запястья схвачены сильнее, чем в прошлый. Он попытался ослабить эту хватку, но быстро сообразил, что сделать это не удастся. Нужно было срочно найти какой-нибудь острый предмет. Например, выступающий из общей кладки кирпич или обрезанный край железной трубы, торчащий из стены.

Ноги на этот раз ему не связали.

Из-за двери не доносилось ни звука. Но Гуров знал, что его обязательно навестят. Чахадзе не уйдет из дома, не выключив тусклый свет, который худо-бедно, но освещал подвал.

«Значит, напугал я тебя, – сыщик прокручивал в голове недавний разговор с Чахадзе. Память выдавала его не целиком, а рваными фрагментами, но и их хватило для того, чтобы Лев Иванович признал свое поражение. – Так тебе и надо, сыщик, – мысленно твердил он, укоряя себя и злясь оттого, что он никак не мог найти решения проблемы в целом. – Все это время не ты его просвечивал, а он тебя. Ловко перевел тему с Дубко на подарки к Новому году, а ты все выжидал чего-то. Неумно, бесполезно. И очень опасно для жизни».

Гуров не сдался, но ослабел – лег на пол, чтобы отдышаться. Холодный бетонный пол приятно остужал кожу на лице. Лев Иванович почувствовал сонливость и тут же попытался снова принять сидячее положение. Скорее всего, он снова заполучил сотрясение головного мозга, и подыхать в склепе, не поговорив напоследок с Орловым, не хотелось.

Дверь открылась внезапно, и это застало Гурова врасплох. Он не успел развернуться и встретил зашедшего, сидя на полу спиной к двери. Впрочем, радоваться встрече не было смысла – Гуров прекрасно знал, кто пришел в гости.

– Лев Иванович, куда вы собрались? – спросил Чахадзе. – Ну куда вы вечно рветесь? Ну вот что вы за человек такой?

Он подхватил Гурова под мышки и двумя рывками подтащил к стене. Затем вынул из кармана вскрытую упаковку пищевой пленки и деловито принялся обматывать Гурову ноги. Выбор такого, казалось бы, ненадежного материала для связывания на самом деле был сделан неспроста: несколько слоев туго затянутой пленки могли сыграть роль надежного фиксатора. Странное дело, но Лев Иванович и не думал сопротивляться. Он вдруг понял, насколько слаб, и эта немощь совсем не оттого, что он получил удар по затылку. Однако мысли при этом были четкими и ясными.

– Что? Страшно, наверное? – Не отрываясь от работы, Чахазде заглянул в лицо Гурова. – Котелок варит, а тело не слушается? Транквилизатор. Не российский – передали из-за границы. Действие проверено на себе.

– Да нет, не страшно. – Чтобы пожать плечами, Гурову пришлось приложить немало усилий. – Но убивать не советую. Все равно тебя скоро найдут.

– Зато тебя долго искать будут, – жестко заметил Чахадзе. – Ты кого хотел обмануть, мент?

Лев Иванович прислонил голову к стене. На душе скребли кошки. Раздирали до крови. Тревога быстро сменилась апатией, и вот тут-то Гуров и воспрянул духом.

«Когда я тут оказался в первый раз, то на улице было еще светло, – вспомнил он. – Сейчас горит свет, значит, время в районе пяти или шести вечера. Зима, темнеет рано. Сколько было времени на часах, когда мне позвонил Орлов? Черт, на часы-то я и не смотрел. Ладно. Ну приблизительно? На рынке я пробыл примерно час. Приехал я туда в девять утра. Получается, что я тут что-то около восьми часов. Орлов меня наверняка потерял. Он знал, что я был на рынке. Наверняка уже всех поставил на уши. Я бы точно поставил».

Чахадзе с силой провел руками по краю пленки, чтобы она плотнее легла на место.

– Ну все, – с удовлетворением сказал он, осмотрев свою работу. – Теперь начнем торжественную часть.

Он замер, прислушиваясь. Потом подошел к окну.

– Темно-то как. Ветер сильный. За городом всегда холоднее, потому что места больше, ничто природе не мешает. Если в Москве простой ливень, то за ее пределами практически ураган. Нервы ни к черту. Зря ждешь полиции. Я ведь не на своей машине приехал, а на твоей. Сменил номера и привез тебя сюда совершенно спокойно. А знаешь, почему именно сюда? Думаешь, если вы здесь кого-то задержали, то это место теперь будет пустовать?

– Не думаю, – тихим голосом ответил Лев Иванович.

– Правильно. Теперь здесь самое надежное место, потому что если следовать вашей ментовской логике, то никакой идиот сюда уже не сунется. Однако именно здесь сейчас безопаснее всего. И именно поэтому тебя здесь вряд ли станут искать. Во всяком случае, у них было много времени, чтобы напасть на след, но они упустили возможность.

– У кого это «у них»?

– У тех, кто сунул нос не в свое дело.

На улице действительно подвывал ветер. Где-то рядом ветки царапали