он лично подошел к каждому столу, чтобы предложить шампанского «Вдова Клико Понсарден», привезенного ему специально его пилотами, которые в предыдущее воскресенье участвовали в Гран-при Франции в Реймсе, правда, без особого успеха: четыре «Купер-Клаймакс» на первых четырех местах, ни одна из трех «Феррари» не закончила гонку.

В середине июля состоялось собрание акционеров SEFAC – обычное и необычное одновременно. Французский партнер не смог приехать в Модену. Собрание представляло собой второй и последний этап создания новой компании. Уставной капитал в этот день вырос с одного миллиона до двухсот. Энцо Феррари передал новой компании все движимое и недвижимое имущество стоимостью 199 миллионов лир. В соответствии с этой операцией Феррари были выделены 1990 новых акций номинальной стоимостью 100 000 лир каждая. Как у акционера, у Энцо Феррари было 1992 акции SEFAC против двух у каждого из остальных – Фарины, Караччоло, Коломбо и Поля-Кавалье. Нового мажоритария избрали президентом компании.

Лето 1960 года пролетело быстро.

Сентябрь принес единственный лучик света в темном царстве участия «Феррари» в «Формулы-1». В Монце команда выиграла первую гонку в сезоне, заняв первые три места.

Победил Фил Хилл, за которым финишировали Ричи Гинтер и бельгиец Вилли Мэресс. Это была последняя победа машины с передним расположением двигателя в «Формуле-1». Больших успехов в главном классе гонок не было, но Феррари утешился еще одним титулом в гонках спорткаров, седьмым с момента создания чемпионата.

В 1960 году производство Феррари впервые превысило отметку в 300 машин, и все они были проданы заранее. А количество сотрудников, их собиравших, давно превысило 300.

Весной Феррари подтвердил, что в его команде снова будут только иностранные пилоты, но затем один из своих болидов «Формулы-1» он решил передать FISA – Итальянской федерации автомобильных скудерий, – чтобы она могла выбрать итальянского пилота для участия в нескольких гонках.

Желая избежать новых разногласий в случае серьезных аварий, он выработал решение, которое позволило бы итальянским болельщикам увидеть итальянского пилота за рулем «Феррари», но без его прямой ответственности.

FISA выбрала молодого миланца по имени Джанкарло Багетти, который в первой гонке на некомандной «Феррари» выиграл Гран-при Сиракуз. Для чемпионата мира гонка не имела значения, но в ней участвовали пилоты и машины, которые в течение года планировали бороться за титул. Багетти подтвердил свой талант и три недели спустя, в Позиллипо.

Сезон «Формулы-1» 1961 года начался в мае в Монте-Карло. Как и в прошлом году, на узких улочках княжества победил Стирлинг Мосс, на этот раз на «Лотус-Клаймакс» с центральным расположением двигателя. Но двигатель был и за спиной пилота у «Феррари», которая с Гинтером, Хиллом и фон Трипсом заняла второе, третье и четвертое места.

Монако было только предвестником чего-то большего. Между концом мая и серединой июня Феррари победил в Гран-при Нидерландов и Бельгии с фон Трипсом и Хиллом. В этих гонках его пилоты впервые имели возможность раскрыть всю мощь нового болида, обнаружив, что он по меньшей мере равен, а возможно, даже превосходят своих соперников.

29 июня 1961 года, вероятно, был одним из самых счастливых дней в жизни Энцо Феррари. В Мантуе Прокурор Республики попросил о закрытии дела об аварии, случившейся 12 мая 1957 года на заключительном этапе 24-й гонки «Милле Милья».

Из трех сформулированных гипотез о возможных причинах аварии, по итогам расследования и на основе заключений экспертизы были отвергнуты две: «неопытность» или «небрежность водителя» и «неумение или халатность фирмы “Феррари“ при конструировании и настройке автомобиля». Таким образом, аварию в Гвидиццоло, скорее всего, вызвали «непредсказуемые и неопределенные факторы».

Де Портаго был полностью оправдан: «Из материалов расследования не вытекает ни малейших признаков, свидетельствующих о виновности гонщика, чей профессионализм, впрочем, был известен всему мировому спорту».

Дальше Прокурор Республики писал: «Также следует исключить ответственность Феррари, основанную только на заключениях первой экспертизы, которые не могут быть подтверждены после того, как вторая экспертиза строго научно продемонстрировала, что качество и давление шин не оказали никакого влияния на произошедшую аварию. И, тем не менее, даже если предположить, что заключения первой экспертизы можно было бы признать верными, ответственность Феррари должна быть исключена ввиду того, что для разработки шин и доведения их до готовности к использованию он обращался к специализированной иностранной компании, которая не только производила шины, но и направляла в Италию, а именно – в “Скудерию Феррари“ своих квалифицированных технических специалистов для установки шин».

Это была победа на всех фронтах. И результат во многом был обусловлен действиями Феррари-искусителя. После дачи показаний весной 1960 года – со слезами и рыданиями – он пригласил Луберто в Маранелло, где не только устроил беседу с инженерами, которые объяснили заместителю прокурора, как все должно было произойти, но и организовал ему такой прием, какой мог быть организован Леопольду III или Бернарду Нидерландскому: обед в ресторане «Жеребец» и эмоции от езды на «Феррари» с утопленной в пол педалью газа.

Казалось, у «156» не было конкурентов, независимо от того, кто из пилотов Феррари ей управлял. Это стало еще более очевидным 2 июля, когда Багетти на болиде, предоставленном по заказу FISA «Скудерии Сант-Амброэус», выиграл Гран-при Франции в Реймсе. Это была первая победа итальянского пилота за рулем «Феррари» в зачетной гонке со времен триумфа Муссо пятилетней давности в Аргентине, и довольный Феррари уже считал Джанкарло Багетти «восходящей звездой» итальянского автоспорта, «новым Варци, которому пока не хватает серьезности и дерзости».

Багетти не смог закончить следующий Гран-при, в Великобритании, из-за вылета с трассы, но победа от Феррари не ускользнула. Первым пришел фон Трипс, и это был второй триумф в сезоне. Впрочем, в красный цвет Феррари был окрашен и весь пьедестал – вторым финишировал Хилл, а третьим был Гинтер. В том же порядке они располагались и в общем зачете чемпионата, где граф и бывший калифорнийский механик боролись за титул, а Герни выглядывал из-за их плеч.

26 июля 1961 года Энцо Феррари был полностью оправдан по всем обвинениям, связанным с аварией на «Милле Милья». Причиной трагедии оказался «кошачий глаз» в повороте на Вольта Мантована, касание с которым закончилось для покрышки Де Портаго взрывом через несколько километров. Судебное решение гласило, что Феррари должен быть «немедленно оправдан во вменяемом ему преступлении … поскольку он его не совершал».

Оправдательная решительность приговора была абсолютной. И, как и в конфликте с Церковью несколько лет назад, Феррари был не только оправдан, но, по сути, канонизирован.

Приговор содержал описание мужчины и предпринимателя, которому после долгих лет обвинений воздавалось за все его страдания: «человек сильный и решительный, обладающий интеллектуальными и моральными