– Зато я кое-что понимаю, – сказала я. – Я жила среди жителей этого города. Тамаз относился ко мне как к дочери, которой у него не было. И я знаю игру, в которую здесь играют.

– Ты же понимаешь – если нам удастся, то взбунтуется вся Аланья. Сирм и Кашан направят сюда свои армии, чтобы пополнить собственные владения.

– Тогда мы вступим в союз с их врагами. Первые несколько лет будут беспорядки, но спроси себя: ты предпочел бы бежать назад, в Пустошь? Что тебя там ждет? Вы окажетесь между силгизами и аланийцами. В любом случае, война для вас бесконечна, но, по крайней мере, здесь есть трофей, за который стоит сражаться.

Вероятно, это был мой самый убедительный аргумент. Но готова ли я сама пройти этот путь? Справлюсь ли?

– Я пойду остановлю грабежи. А ты поговори с Хизром Хазом, исполни свою часть дела. – Пашанг сжал мою руку: – А теперь скажи это.

– Что сказать?

– Как ты называла меня, когда мы были детьми.

Я усмехнулась. И это все, что ему нужно?

– Может быть, когда ты вернешься?

– Хорошо. Но ловлю тебя на слове.

Он пошел вниз по лестнице. Я вернулась в Песчаный дворец, чтобы поговорить с Великим муфтием.

Шейха Хизра держали под стражей в одной из гостевых комнат. Когда я вошла, он молился, воздев руки. Я позволила ему закончить молитву. После этого он сел на пол и налил две чашки чая.

– Я заметил тебя в тронном зале, – сказал он, – и тюрбан, и все остальное. Вижу, ты нашла себе оружие. Это правильно, поскольку нет ничего, что Пашанг не разрубил бы.

– Шейх… – Я не знала, что говорить. Не знала, как описать свой стыд, и поэтому спросила у Хизра: – Почему вы сначала поддержали Мансура, а потом отвернулись?

– Для нас, стариков, Мансур всегда будет главным претендентом на трон. Я присутствовал в Святой Зелтурии, когда шар Харан заставил своих сыновей принести клятву: Тамаз царствует первым, Мансур за ним. – Он вздохнул: – Но эта страна больше не для стариков. Честно говоря, я не знаю, для кого она.

Я не разделяла его суждений, но, похоже, он говорил искренне. Говорил от сердца… и возможно, именно поэтому проиграл.

– Что бы ни случилось, я за вас заступлюсь, – сказала я. – Как вы за меня. Вы хороший человек… один из немногих, которых я встречала.

– Благодарю, султанша. Твоя доброта – легкий ветерок для этих старых костей. Верю, что мы оба хотели действовать правильно, но увязли в способах. Как печально, что справедливости можно достичь только через жестокость, ложь и предательство. Кровью и клинком. Вот поэтому мы и спасаемся через прощение – и от тех, кому причинили зло, и от самой Лат.

Видя этого благочестивого человека, живого святого, как считали многие, погруженным в ту же дилемму, я почувствовала себя не такой одинокой. Мне хотелось лишь добра для себя и для всех, но всегда приходилось делать ужасный выбор. Даже сейчас.

– Шейх… у меня есть одна просьба.

Он отпил чая.

– Я в твоем распоряжении. Говори, дорогая.

– Чтобы спасти город от разграбления, я согласилась разорвать брак с Кярсом. Согласилась сжечь мост. И каган Пашанг тогда сможет взять меня в жены, если захочет. – Я всхлипнула, не выдержав этого бремени. – Лишь судья может прекратить брак без присутствия мужа, а вы – высший судья в этой стране.

Он кивнул:

– Понимаю. Должно быть, это тяжелое решение для тебя, но ты выбрала истинный путь.

Истинный… нет, я дальше от него, чем когда-либо.

– Сира, наша вера именно в этом – принести свои желания в жертву ради блага других.

– Я всегда поступала наоборот – всю жизнь. – Я еще сильнее разрыдалась. – Я совсем не такая достойная женщина, как вам кажется.

– Знаю, Сира. – Он накрыл мою руку ладонью. – Мне известно, что ты скрываешь, и это не делает тебя скверной, как и то, что ты делала прежде. То, что ты

делаешь сейчас, и только сейчас, – одно это имеет значение.

Неужели?

– Вы не можете знать.

– Мне известно, что под твоей повязкой.

Я ахнула и отдернула руку. Как же он догадался?

Шейх Хизр сделал долгий глоток чая, я почуяла аромат кардамона.

– Если я и хочу чему-то тебя научить, так лишь одному: что бы ты ни совершила и кем бы ни стала, ты всегда можешь стать лучше. До тех пор пока ты выказываешь раскаяние, пока возвращаешься на истинный путь, прощение возможно. Понимаешь?

Я кивнула. Но я не была уверена, испытывала ли искреннее раскаяние или просто хотела чувствовать себя лучше. Заслуживаю ли я прощение, если не хочу исправлять все свои ошибки?

– Я буду дорожить вашими словами, шейх.

Я провела его в тронный зал. Те визири, что остались в Песчаном дворце, уже были там, обсуждали между собой дела. Полагаю, кто-то все-таки должен править посреди этого хаоса. Но, должно быть, как Озар и Хадрит, они просто были вынуждены, чтобы сохранить власть и богатство. Или я чересчур цинична и, возможно, у некоторых мотивы были более чистыми – например, служить городу, проследить за тем, чтобы рынки были заполнены, люди не голодали, продолжалась торговля, злаки были посеяны и политы, вершилось правосудие.

Все визири обратили взгляды ко мне. В первый раз после смерти Тамаза я вошла в тронный зал без маскировки, не считая кафтана с высоким воротником и скрывающей глаз повязки. Если мы с Пашангом собирались вступить на избранный нами путь, мне нельзя было больше скрываться.

Хизр Хаз повернулся к собравшимся, щелкнул пальцами стоящему в уголке писцу и откашлялся:

– Своей властью Великого муфтия и судьи я здесь и сейчас расторгаю неконсумированный брак между Кярсом, сыном шаха Тамаза, и Сирой, дочерью кагана Ямара.

Острый шип пронзил мое сердце. Мне хотелось закричать и остановить Хизра Хаза. Уходило лучшее из того, что я когда-либо имела. Мое положение, моя сила и власть разрывались в клочья… и ради чего? Ради спасения пашей и крестьян, которым на меня наплевать?

Хизр Хаз продолжал:

– Пусть вы все засвидетельствуете – в глазах Лат этот брак теперь недействителен. В глазах Лат Кярс, сын шаха Тамаза, снова холост, а Сира, дочь кагана Ямара, снова стала незамужней. Документ для завершения развода будет оформлен и скреплен печатью мной – судьей, совершившим обряд. – Он один раз хлопнул в ладоши. – На этом все.

Как я только могла допустить такое? Но теперь выбора нет… нет другого пути, кроме полной победы. Мы должны уничтожить Кярса, а для этого