У меня есть слово, но в нем нет букв,

У меня есть лес, но нет топоров,

У меня есть время, но нет сил ждать,

И есть ещё ночь, но в ней нет снов.

У меня река, только нет моста,

У меня есть рана, но нет бинта,

У меня есть братья, но нет родных,

И есть рука, но она пуста.

И есть ещё белые-белые дни,

Белые горы и белый лёд.

Но всё, что мне нужно —

Это несколько слов

И место для шага вперёд.

Девушкам нравился грустный мотив и печальный голос исполнителя, а мужчины не видели в таком несчастном «эльфе» соперника, поэтому снисходительно хлопали в ладоши.

Хатол повернул в сторону площади, и вдруг перед ним словно из ниоткуда появилась тёмная фигура с небольшой арфой. Рассмотреть музыканта почему-то не получалось, словно его лицо скрывал мерцающий туман.

— Мне подойдёт любое вознаграждение за музыку, — сказал призрак, — еда, мирианы, вещи. Я просто бродяга и рад любому куску хлеба.

Голос явно принадлежал эльфу и, похоже, одному из… тех, светлых из-за моря.

Хатол вздохнул. Может, дать ему хлебнуть вина и пусть идёт своей дорогой? Не замечая слежки за собой, сын Магора полез в сумку за флягой, и тут незнакомец запел.

Мир в одночасье рухнул, и руины зацвели серебряными лилиями.

— Одни, столько лет,

Мы возводим замки не нам, — запел чужак, — рождённые по воле Рока жить.

Валар веры нет.

Снова каждый выберет сам

Свой шаг, свой путь, свою судьбу и нить.

Смотри: новый день.

Тот же был сюжет, ну и пусть.

Он лишь мгновенье бесконечных сцен.

Смотри: свет и тень прошлых дней,

А их не вернуть.

Они — частицы вечных перемен.

Мечтать смысла нет — это путь к волшебным мирам,

В страну надежд изломанной души.

Проснись! Столько лет

Мы возводим замки не нам,

Рожденные по воле Рока жить.

Не плачь, не жалей, не зови!

Слабому — плеть, вольному — воля.

Имя своё к Солнцу неси в тёплых ладонях.

У ветра дорогу спроси,

Сомнения — прочь и прочь — тревога!

Всё, как есть, прими и не вини ни в чём волю Рока!

Хатолу показалось, что всё вокруг стало каким-то иным. Когда-то давно мир выглядел похоже. Не так, да, но подобно. Судьба была в собственных руках, в сердце жили надежды и стремления…

Достав из сумки флягу, сын Магора отдал её певцу и пошёл прочь, но что-то заставило обернуться. Посмотрев назад, бывший разведчик не увидел странного незнакомца, словно тот растаял в воздухе. Сын и племянники, оказывается, шедшие следом, с весёлыми криками разбежались в стороны, а Хатол вдруг понял, что вся его недолгая жизнь идёт совершенно неправильно, что бесценные годы молодости тратятся впустую, тогда как ставленник жадного глупца Малаха правит народом, который ему не принадлежит! И делает это худшим из возможных способов!

Примечание к части Песни:

«Долгие годы» из мюзикла «Роза вампира»

«Меченый злом» гр. «Ария»

«Белые дни» гр. «Кино»

«Рождённые жить» гр. «Маврин»

Мы те, кто против вас

Дворец Малаха Арадана, перешедший в пользование Армаха, выглядел слишком неказисто даже по сравнению со строгими башнями Крепости Исток, а вычурные украшения фасада, не сочетающиеся друг с другом и конструкцией в целом, создавали ещё более удручающее впечатление. Деревянное, с каменным основанием строение с непонятного назначения наростами-балконами и навесами, круглыми и коническими крышами казалось неудачной пародией, насмешкой над эльфийским искусством архитектуры.

Хатол поразился тому, как ранее этого не замечал.

«Проснись! Столько лет

Мы возводим замки не нам,

Рожденные по воле Рока жить».

Прозвучавший в голове голос заставил ещё раз взглянуть на стены и купола. Синие. Ярко-синие, не как небо или вода. Нет! Как одежды эльфов короля Голфина! Тех самых, что приносили сундуки с дарами правителю Малаху, а теперь воздают почести его преемнику. И именно этот цвет носят многие жители Дор-Ломина, считая его самым лучшим.

Но… Но ведь в Барад Эйтель, крепости-защитнике, совсем иные флаги! И в осадном лагере нет синего цвета! Значит ли это?..

Около ведущей к синим дверям лестницы перед Хатолом сомкнулась толпа — те самые приближённые Малаха и Армаха, что вечно нахваливали доблесть рода Мараха и наливали полные кубки вина, подавая их по очереди бывшему разведчику. Сами они, разумеется, тоже пили, но в гораздо меньшем количестве, чем неугодный наследник трона, чью бдительность требовалось усыпить дешёвым пойлом под видом королевского напитка.

Сейчас ситуация готова была повториться, и Хатол, осознав это, грубо оттолкнул всех, кто встал на пути, игнорируя заискивающие вопросы: «Что случилось?»

— Всё прекрасно! — зло выкрикнул сын Магора, распахивая синие двери и проходя по коридору в зал, где, как говорили, Армах должен был беседовать с прибывшими из Дор-Даэделот воинами.

Охранники попытались задержать слишком трезвого и явно агрессивного гостя, однако новый вождь, услышав шум, сам вышел к Хатолу, пригласил его пройти на совет и присаживаться, где тот пожелает.

«А я бы мог сесть на его трон, — подумал бывший разведчик, — потому что это мой трон!»

Однако что-то помешало поступить столь опрометчиво, и сын Магора занял свободный стул рядом со знакомым бойцом.

— Мы говорили о пополнении рядов разведки, — улыбаясь, произнёс Армах, не слишком уверенно занимая отданное почившим дедом вычурное кресло, — к сожалению, это необходимо.

— Необходимо, — согласился соратник Магора, — но, вождь, мы давно говорили, что хватит слать на север всех подряд! Голфину всё равно, кого там заживо закопают или прирежут в спину, ведь мы ему чужаками были, чужаками и останемся. Но тебе, вождь, плевать быть не должно! Ты можешь счас позвать свою охрану, чтоб меня выкинули из зала, а потом лишили мою семью последних крох, но я молчать не стану! Все видят — ты продолжил дело деда: шлёшь на север не воинов, что