Шрифт:
Закладка:
Дверь хлопнула чересчур резко, безумная завопила.
— Отыщат они. И опять к нам притащат, — скривилась под вуалью валинорская знахарка, проводив взглядом ушедшего разведчика. — И мы должны это чудесным образом спасать.
Зеленоглазка сделала вид, что не слышала. Узнав в безумной женщине юную девушку, несколько лет назад приехавшую с отрядом Воинов Света, собранным менестрелями короля Нолофинвэ, колдунья подумала: хорошо, что целительница, заботившаяся об этой вдохновлённой будущей воительнице не дожила до сегодняшнего дня.
***
— Образ женщины, матери священен! — говорил эльф, медленно расхаживая по сцене роскошного по меркам человеческого поселения театра. — Женщина вынашивает дитя, вскармливает его, делится своей мудростью, отдаёт часть души. Мать, жена, сестра, дочь — те, о ком в первую очередь думают воины, идя на смертный бой, это те, ради кого жертвуют жизнями, это — будущее народа!
Собравшаяся толпа, по большей части чистая, причёсанная и хорошо одетая, согласно аплодировала.
Один и тот же спектакль ставился в Дор-Ломине уже не первое десятилетие, но смертные раз за разом охотно приходили на представление, замечая и запоминая чуть больше, чем во время предыдущего посещения. Артисты видели постоянную публику, на глазах взрослеющую, стареющую и сменяющуюся новыми лицами, замечали тех, кто приходил лишь однажды, просто за компанию с кем-то или приводил на свидание будущих жён, а годы спустя появлялись уже с детьми.
Менялась публика, менялась обстановка в Белерианде, и немного преображался сам спектакль — в нём теперь не было королевы, певшей о союзе с Истинным Королём, была только мать, что желает мира и счастья:
— О, как хотела бы я быть
Хоть чуточку сильней!
Войну остановить,
Спасти своих детей!
Остальной сюжет оставался прежним, и бессильный трус Маэдрос отдавал корону великому правителю, побеждающему Моргота:
— Меченый злом!
Мёртвым огнём
Лоб твой горит — ты не скроешь клейма!
Меченый злом,
В сердце пустом
Спрятался страх — тени сводят с ума.
Тучи крестом,
Ветер, как стон,
Сила моя не растрачена мной!
Шёпот, как гром,
Меченый злом,
Слышишь меня? Я иду за тобой!
— Время рыдать! — кричали Феаноринги.
— Время карать! — заявлял Истинный Король, и враг падал сражённый.
К матери возвращались живыми все её дети, зрители расходились счастливыми, а менестрели отправлялись отдыхать, чтобы через некоторое время снова сыграть тот же спектакль.
Большим достижением эльфы считали то, что удалось обучить две дюжины смертных, и те начали ставить точно такой же спектакль на южных окраинах Дор-Ломина. Теперь хитлумским менестрелям требовалось лишь иногда следить за тем, чтобы артисты не изменяли сюжет, а если и корректировали, то в допустимую сторону — например, слегка упрощая партии сына Феанаро и Моргота.
То, что Хитлум выделял всё меньше золота и серебра на обеспечение своих певцов, пока было практически не заметно.
***
— Проснись, любовь моя! — в ласковом голосе супруги слышалась фальшь и раздражение — жене было неприятно, что муж снова выпил лишнего и теперь спит, никого не замечая, хотя полдень давно миновал. — Проснись!
Хатол приоткрыл глаза. Стены и потолок кружились, гадкое ощущение во рту заставило выругаться.
— Не о таком супружестве ты мечтала, да? — насмешливо, еле ворочая языком, проговорил он, даже не пытаясь встать.
Вместо ответа на лице женщины расцвела наигранно печальная улыбка, полная сожаления.
Первое время после свадьбы Хатол был опьянён красотой юной жены, наслаждался возможностью проводить всё свободное время в постели, но потом родился сын Хадор, и жизнь снова начала казаться пустой и унылой, особенно в те моменты, когда соратники Магора говорили, будто именно наследнику Хатола уготовано особое героическое будущее.
Слова, слова! Одна лесть, ведь все прекрасно знают, что горе-разведчик уже никогда ничего не добьётся!
— Я беспокоюсь за тебя, — супруга подала стакан воды. — Зачем ты вредишь себе? У тебя ведь семья.
— Правитель Малах Арадан мёртв, — отпив и поморщившись, хмыкнул Хатол, — я его оплакиваю. Имею полное право скорбеть о любимом родственнике. И не говори, что уже почти год прошёл. Помню. Но я всё ещё скорблю.
Слова звучали слишком неискренне, чтобы в них можно было поверить даже тем, кто не знал, насколько пренебрежительно относился сын Магора к своему властному деду.
— Приехали разведчики, — снова попыталась достучаться до мужа супруга, — вести дурные. Ты даже не поговоришь с ними?
Хатол приподнялся.
— Дурные вести? А какие ещё вести ждать из земли Моргота? Радостные?
— Милый, — попыталась быть доброй, несмотря ни на что, жена, — прошу тебя, пойди во дворец Армаха, поговори с воинами.
— Надеешься, что они меня вразумят, раз сама не можешь? — процедил сын Магора, однако даже затуманенный хмелем разум позволил понять — не стоит так себя вести с матерью своего наследника. Единственного.
Не без труда встав с постели и кое-как одевшись, так и не ставший ни прославленным, ни простым воином потомок Мараха вышел на улицу, где вовсю расцветала весна.
***
Вместе с тремя кузенами бегая во дворе, Хадор, даже будучи младшим по годам, постоянно командовал братьями, распределяя роли в играх и решая споры. Самый высокий из мальчишек, несмотря на возраст, сын Хатола размахивал внушительным деревянным мечом и говорил одновременно на своём и эльфийском языке, смешивая два наречия в одно.
В очередной раз начав сражение двое на двое, назвавшись эльфами и орками, не зная, как предки играли в Солнечных людей и людей Фангли, мальчишки увлеклись битвой, но вдруг Хадор заметил своего отца, вышедшего из дома и куда-то направившегося.
— Мои воины! — тут же забыв, что половина из них «орки», сын Хатола остановил сражение. — Нам нужно проследить за владыкой наших земель! Он не покидал дворца тридцать лет! Мы должны знать, куда он направился! Тс-с-с!
Мальчишки сразу же пригнулись, словно это помогло стать невидимыми, и осторожно, прячась за заборами и стенами домов, последовали за «владыкой своих земель».
***
На улицах было людно. Кто-то спорил, кто-то целовался, кто-то вполголоса сплетничал, торговался, ругал детей, а молодой парень с гуслями пел всем известную эльфийскую песню, бросая кокетливые взгляды на девушек:
— У меня есть дом, только нет ключей,
У меня есть солнце, но оно среди туч,
Есть голова, только нет плечей,
Но я вижу, как тучи режет солнечный
