— Девочку назвали Андрет. Счастья малышке! Счастья!

Примечание к части Песня: "Реквием по любви" из мюзикла "Роза Вампира"

Тайное племя

«Я не товар. И не трофей. И никто не смеет решать за меня мою судьбу. А кто попытается — горько пожалеет!»

«Ты слишком горда, счастливой не будешь! Ты — женщина! Будущая мать! Хранительница очага! Посмотри на своё отражение! Ты красива и молода! Не губи свою жизнь гордостью! Гордость — это для мужчин».

«Она никогда не выйдет замуж! Так и просидит в девках до старости, когда уже никому не будет нужна!»

«Мы твоя семья! Почему мы говорим, словно с каменной статуей? Мы желаем тебе добра! Вон, жениха нашли…»

«Вы вырастили слишком своенравную дочь! Вы понимаете, что ей это пойдёт во вред?»

«Такие женщины — тяжкое бремя отцу! Они несчастные одинокие горемыки».

Так написали бы о невиданном досель событии эльфы, если бы гордящееся своей скрытностью племя Младших подпустило их. Бессмертные летописцы хвалились бы игрой со словами и построением текста, приукрашивая примитивную речь дикарей, оказавшихся изолированными от процветающих королевств. Читатели и слушатели восхищались бы до слёз, но…

Народ, образовавшийся из отрекшегося от эльфов племени Буура и поработившего их ответвления рода Мараха, присланного Хитлумом, оказался брошен Старшими на сотню лет, поэтому заимствованные у Авари навыки забылись, а новые умения приобрести оказалось неоткуда. В то время как беоринги читали и писали книги, развивали язык, копируя нолдорские слова и выражения, забытые смертные упрощали свою и без того скудную речь, избавляясь от лишних сложностей, которые только мешали в повседневной жизни. Пока вассалы аманэльдар, из поколения в поколение питаясь всё лучше, побеждали болезни костей и суставов, становясь выше и стройнее, забывая о рахите и сутулости, прячушееся от внешнего мира племя оставалось низкорослым, коренастым, с выгнутыми дугой короткими ногами.

Однако это никого не беспокоило: Оссирианд радовался возможности не контактировать с Таргелионом, а королевство нолдорана Карантира в свою очередь занималось собственными делами, не обращая внимания на каких-то непонятных убожеств у своей южной границы. Обогащению не мешаете — вот и молодцы. Живите.

И гордившееся своей скрытностью племя жило, плодилось и занимало всё большие и большие территории вдоль притока Смеющейся Реки.

Тайный вождь тайного народа был уверен — лучше не жить одним большим поселением, потому что это выдаст местонахождение племени. Многочисленными группами не следует охотиться, а любые сборища должны быть редкими и тщательно охраняться — мало ли что?

Исключения делались разве что для свадеб или событий в семье главы, которые он считал важными, например, рождение очередного ребёнка, удачная охота или новая обустроенная к зиме тайная пещера.

— Хал! Хал! — хвалили себя за успехи смертные, уже не помня изначальное применение этого слова.

Теперь «хал» означало «тайну, которая защищает», «тайну-оберег», «тайну-хранительницу».

— Хал! Хал! Халах!

И пусть тайна хранится вечно.

***

Молодой парень, у которого только начала расти борода, зато уже были шрамы опытного охотника, бросил к ногам юной кареглазой девушки прекрасно выделанную шкуру медведя. Это могло бы стать свадебным подарком, и крепкая, хорошо сложенная дикарка, колени которой почти сходились, когда стопы стояли рядом, заулыбалась, мощные руки, привыкшие к тяжёлой работе, раскрылись для объятий.

— Ну нет, — выбежал из добротной укреплённой землянки отец. — Брат вождя тебя берёт.

— Нет, — девушка накинула на мускулистые плечи медвежью шкуру, обняла молодого ухажёра. — Халод старый.

— Брат вождя! — постучал себя по лысеющей, но пока ещё черноволосой голове родитель, давая понять, что дочь глупая.

— Нет. Старый. Я люблю Халуина.

— Пусть дерутся, — кровожадно потёр руки старший брат девушки, подойдя к спорящим. — Брат вождя — не вождь! Он, как все.

— Слышали? — завопили те, кого вроде бы только что не было рядом. — Брат вождя — как все! Ишь чего удумал!

— Нет, он прав, — вступились за дерзкого соплеменника двое старцев. — Хочет жену — пусть покажет, что муж.

— Я выбрала! — топнула ногой невеста. — Сама!

— Молчи, дочь! — рявкнул отец.

— Так неправильно, — покачал головой брат.

— Бой! Бой! — начали требовать соплеменники.

— Я выбрала!

— Бой! Бой! Бой!

Девушка что-то шепнула любимому и потянула его в сторону берега полноводного ручья.

***

— Зачем тебе молодуха? — вождь отмахнулся от возбуждённого, бегающего туда-сюда по утеплённому шалашу брата. — Дура же. Возьми постарше, умную, тихую.

— Хочу! — исчерпывающе ответил отвергнутый жених, поигрывая огромной дубиной с костяными шипами. — И возьму! Моя!

Что тут ещё сказать? Осталось только пожать плечами и пойти к жене делать новых наследников. Вот она — не дура!

***

— Я его жена! Боя не надо!

Собравшаяся ради зрелища толпа, охраняемая воинами племени, разом обернулась.

Юная невеста прибежала за руку с любимым, размахивая окровавленной тряпицей.

— Я выбрала!

— Дура, — равнодушно констатировал вождь.

— Нет, моя! — заревел раненым зверем отвергнутый жених, покраснел и бросился на соперника с давно жаждавшей крови дубиной.

Молодой парень подхватил заготовленное для него копьё, ушёл от тяжёлого удара, попытался зайти сбоку, однако брат вождя ловко развернулся, и дубина обрушилась сверху.

Снова избежав смерти, более удачливый жених ткнул копьём противника в живот, но тот вовремя отскочил назад, и наконечник оставил лишь незаметный порез.

— Хал! Хал! — кричала толпа, отец невесты отобрал у дочери окровавленную тряпицу и бросил в огонь ближайшего костра. — Хал! Хал!

— Я не вещь! — снова запротестовала девушка. — Я выбрала!

— Бой! Хал!

Видимо, немного успокоившись, брат вождя отложил дубину и кинулся на соперника с голыми руками. Увернувшись от наконечника копья, он ловко перехватил древко, нанёс удар ногой и повалил парня на землю. Пока тот пытался встать, опытный боец поднял дубину, и тяжёлый удар превратил в кровавое месиво и голову противника, и пытавшуюся защитить её руку.

— Моя! — завопил брат вождя.

— Нет! — крикнула девушка, глотая слёзы. — Я выбрала.

— Труп, — констатировал отец.

— Тогда бой, — невеста схватила жердь, лежавшую около одного из костров. — За меня. Со мной.

Толпа возмутилась. Действительно, как же так? Любая