на Флори. Вначале он пронзил ее взглядом, непонятно что значащим, а затем обхватил за плечи. Это прикосновение подействовало как разряд молнии. Она отпрянула, оступилась и едва не упала, но ее удержали.

– Успокойся, Флори, – шепнул Доу, и на миг в его лице мелькнуло что-то знакомое. Она была так напугана, что не смогла разобраться, почему так подумала.

Пользуясь ее бессилием, он развернул Флори спиной к себе и потянул за веревки, вынуждая наклониться. Ужас, прошивший ее в эти мгновения, вытеснил все другие ощущения, и слезы брызнули из глаз прежде, чем она осознала, что запястья свободны, а Доу оставил ее в покое.

– Откуда ты узнал, что мы здесь? – спросил Дес, пока нож перерезал путы на его руках.

– Лоран предупредил, а его отправила Лиза. Кстати, где она?

– М-мертва. – Деса передернуло, будто он снова очутился в яме рядом с бездыханным телом.

Лицо Доу помрачнело. Повисло молчание, которое позволило им сразу расслышать шаркающие шаги. Кто-то остановился перед входом в палатку и робко сказал:

– Святейшество, Ллойд вернулся. Требует, чтобы к нему привели девчонку.

Флори знала, что ждет ее, и с мольбой посмотрела на Доу. Только не удильщики. Откликнувшись на ее немой зов, он подался вперед и шикнул в самое ухо:

– Кричи.

И она сделала, что ей велели. Истошный вопль, долго зревший в ней, наконец вырвался на свободу, раздирая горло и отзываясь звоном в ушах. Казалось, что голова вот-вот расколется от громкого звука и мелькающих образов: тюремные стены, острые пуговицы, царапающие лицо, холодный мрамор, в который ее впечатали, кровь Тодда на ее коже, падение и хруст сломанных костей…

Крик оборвался на самой высокой ноте, и Флори затихла, почувствовав боль в горле. Она сорвала голос, зато отвадила фанатика, что за ней явился. Наверняка ее слышал весь лагерь, а в их числе и Ллойд, грозивший расправой. Каким бы жутким ни был выбор, она предпочла остаться с Доу, нежели попасть в лапы удильщиков.

Тень у палатки исчезла.

– А теперь идем. У нас мало времени, – поторопил их Доу.

Ножом он вспорол натянутую ткань палатки с противоположной стороны, выходящей к лесу, и первым выбрался наружу, чтобы проверить, не следят ли за ними. Но фанатики скорее бы стыдливо отвернулись и притворились глухими, нежели проявили каплю любопытства, а тем более в преддверии светлой ночи Дево. Убедившись, что никто их не засек, Доу поманил за собой Флори и Деса. Палатка стояла у самой границы Зыбня: нестройный ряд деревьев был всего в дюжине шагов от нее. За считаные мгновения беглецы преодолели это расстояние и нырнули под темный хвойный полог. Доу повел их вглубь леса.

Флори не могла поверить в реальность происходящего и ожидала, что в любую секунду может очнуться и обнаружить себя, связанную и полуживую, в той же яме. Она старалась не думать ни о чем и следовала за Доу, хотя по-прежнему опасалась его. Он ведь толком не объяснил, почему решил их спасти. Спросить об этом Флори не могла, пока они не убежали далеко. В скором времени в лагере обнаружат, что палатка пуста, а пленники вместе с главой Общины пропали. Удильщики будут в ярости. Одна мысль о них убивала всякие сомнения и заставляла бежать быстрее.

Солнце почти не проникало в Зыбень, они будто обогнали время и попали в ночной сумрак. Рыхлая земля проседала под ногами, и все вокруг казалось призрачным, ненастоящим. Флори не знала, откуда у нее взялось столько сил, чтобы преодолеть долгий путь. Они мчались сквозь лес, петляли, как зайцы, то влево, то вправо, и преодолевали любые преграды, будь то упавшее дерево, сети ветвей или заросли колючих кустарников.

Выйдя из Зыбня к старой дороге, они остановились, чтобы отдышаться. Лишь тогда Флори ощутила болезненную ломоту. В груди жгло, будто внутри растекалось раскаленное железо и, застывая, теснило легкие к самым ребрам. Она попыталась задать мучивший ее вопрос, на что Доу ответил обещанием рассказать обо всем, когда они будут в безопасности.

Спустя время беглецы добрались до окраины деревушки Марант, живущей за счет торфяников и болотной руды. Местечко располагалось у восточной части леса, и единственная дорога вела вдоль домов, складов да объятых дымом кузниц. Удивительно, как среди скромного провинциального быта затесался трактир, да не хилый кабак для горстки местных трудяг, а крепкое строение в два этажа, где можно было остаться на ночлег. Металлическая вывеска со скрипом покачивалась на ветру, точно зазывала их войти.

Внутри оказалось уютно: стройные ряды столиков, окна в обрамлении гирлянд из сушеного хмеля, у дальней стены – деревянная стойка с откидным верхом, а слева – лестница, ведущая к комнатам наверх. Время ужина еще не настало, а потому в зале не было никого, кроме хозяина «Ржавой цапли». Трактирщик, щуплый старик с глазами навыкат, насторожился и застыл за прилавком.

– Здравствуй, Родни. – Доу приветственно поднял руку.

– И тебе не болеть. – Поняв, что перед ним один из постояльцев, хозяин расслабился и вернулся к подносу с булками, аромат которых витал по всему залу.

Флори вспомнила о том, что голодна, но попросить кусок хлеба так и не решилась, все еще одолеваемая сомнениями, почему Доу спас их и зачем привел сюда. Она последовала за ним в коридор с десятком дверей постоялых комнат, надеясь, что ей объяснят смысл произошедшего. Достав ключ из кармана, он открыл дверь.

Они оказались в маленькой спаленке без окон: узкая кровать, накрытая шерстяным пледом, рядом – табурет из спила, на стене – лампа да крюк для одежды. И ни одной вещи постояльца. Бросив взгляд на постель, Флори отметила, что та аккуратно застелена, даже подушка стояла треугольником, будто на ней никто не спал.

Пока она подмечала странные детали, Доу снял камзол и, повесив его на крюк, сел на табурет. Флори ожидала, что за этим последуют объяснения, но их спаситель продолжал молчать, прислонившись спиной к стене и прикрыв глаза. Она не выдержала и спросила:

– Что все это значит?

– Дайте минуту.

Флори подозревала, что их попросту водят за нос, но, внимательно наблюдая за Доу, внезапно стала замечать нечто странное: и если первые изменения во внешности можно было принять за разыгравшееся воображение, то вскоре прямо у нее на глазах смуглая кожа начала менять оттенок, острые черты – смягчаться, а волосы – темнеть. Однажды ей уже доводилось наблюдать за такими метаморфозами, управляемыми силой безлюдя, ныне разрушенного Дома иллюзий.

– Это… невозможно! – выпалила Флори, хотя человек, в которого превратился Доу, был готов с ней поспорить.

Дес громко выругался, пораженный не меньше.

– Понимаю, я должен кое-что пояснить. –