Авиационные бомбы влетели в воду и с задержкой в секунду подорвались уже под водой, вызывая гидроудар, легко опрокинувшей наши утлые моторные лодочки.

Моя моторка подлетела на образованной гидроударом волне, раскидывая своих обитателей, и в мгновение свободного полёта я успел со злым удовлетворением отметить, что Орхи досталось больше чем нам – бомбы упали точно на её соклановцев, по моим союзникам же немного промазали.

А затем я погрузился в холодные воды Амазонки, сейчас бурлящие после взрывов. Дёрнулся раз, другой, третий, вырываясь из утягивающих меня на глубину потоков.

Смог.

Всплываю на поверхность, еле удерживаясь в бурлящем потоке. Какое-то береговое течение уносит меня всё дальше и дальше от перевёрнутых лодок.

На счастье, рядом со мной проплывает пластиковое весло. Хватаюсь за него, держусь на плаву. Пытаюсь грести к лодкам… и бросаю эту затею, потому что по небу пролетает ещё один самолёт. Или тот же, я их не различаю.

Знакомый свист авиационных бомб, и я гребу в обратном направлении, подальше от лодок.

Бух! Бух! Бух! Глухие взрывы вновь взбудораживают воды, и поднятая ими волна накрывает меня с головой, заворачивает в свои мокрые удушающие объятья, тянет в глубину и куда-то в сторону.

Вновь борьба за жизнь, весло вырывается у меня из рук. На глубине – смерть, но где она, эта глубина? Вверху или внизу? Куда плыть?

И всё же я борюсь, словно лягушка шевелю руками и ногами, пытаюсь плыть к поверхности, к берегу, борясь с пришедшей в ярость водой.

Я выплываю всего на мгновение, хватаю ртом воздух, но волна ещё не отпустила меня, она всё ещё сжимает моё тельце в объятьях и несёт на какое-то дерево, что пустило корни прямо в реку. Отчаянно группируюсь, но всё равно удар о корни выбивает из меня весь дух.

Оторванное весло прилетает сзади, прибивается рядом, я хватаюсь за это весло с одной мысль – только бы не выпустить. Напрасно.

Волна бьёт меня виском обо что-то твёрдое, и приходит мокрая, вязкая темнота полузабытья.

Я чувствую, что река куда-то тянет меня, что плыву, что я вроде бы дышу, но очнуться окончательно, скинуть с себя грогу не выходит.

В конце концов, я отдаюсь воле реки и темноты.

Эпилог + краткое послесловие

Я очнулся на речном берегу от того, что кашлял и выблёвывал воду из лёгких и желудка.

Когда немного оклемался, понял, как же мне повезло – совсем рядом огромная анаконда нетороплива душила ещё живого Пуха. Бедняга жалобно стонал, не в силах вырваться из смертельного кольца. Змея не торопилась, давая пухлику возможность потратить все свои силы, выдохнуться в безуспешных попытках освободиться, чтобы затем без проблем прикончить его.

Я встал, пошатываясь, сделал шаг вперёд, покидая непривычно красную воду. Стоп, отчего такой цвет?

Оглядываюсь и вижу на воде пробковый шлем, а под ним – бурлящее красное пятно. Маленькие рыбки терзали уже мёртвое человеческое тело, которое то всплывало, то погружалось под воду.

Настоящее пиршество пираний – словно фильм ужасов смотрю.

– Аааа, п… ма… те! – внезапно закричало тело, и я понял, что оно живое.

Обглоданное лицо не опознать. Кто он, мой или Орхин? Тьфу! Вглядываюсь в статус – это Саня из Френдов.

Не повезло пираньям – что там кушать на студентике, кожа да кости…

– По… те! – всё слабее крик, всё краснее вода.

Раз ты мой вассал, то конечно я помогу.

Вскидываю руку с Железным Феликсом и, дождавшись, пока Саня в очередной раз появится над водой, метким выстрелом вышибаю ему мозги.

– Покойся с миром, воин, ты погиб, сражаясь, – я салютую кровавому пятну на реке револьвером. – Или, по крайней мере, барахтаясь.

Иду к анаконде, которая обмотала Пуха так плотно, что из-под толстых колец торчали только вывернутая в плече рука и верхняя часть лица.

В глазах главы Пухликов мольба.

– Помочь тебе? – спрашиваю участливо. – Моргни, если да, два раза – если нет.

Сначала он моргнул один раз. Затем понял и начал хлопать веками, отчаянно вращая глазами.

– Не хочешь помощи? Ну тогда я пойду, – я пожимаю плечами и разворачиваюсь.

Каждый сам себе друг и сам себе враг.

– Убей змею, – слышу за спиной сдавленное сипение Пуха, сумевшего как-то освободить рот. – Не меня…

Но это его последние силы. Почувствовав близость победы, анаконда зашевелилась, смыкая тиски смертельного захвата.

Я обернулся, чтобы увидеть перекошенное в немом крике лицо пухлика. Его рот раскрывался и закрывался, но не было воздуха в лёгких, он не мог вдохнуть.

– Зачем ты мне, если не можешь даже победить животное? – покачал головой я, вглядываясь в расширенные от гипоксии глаза Пуха.

На самом деле, Пух умел накладывать силовой щит – этого достаточно, чтобы одолеть змею-переростка.

Вот только он выдохся. Устал. У него ещё нет параметра Маны – его открывает пассивка Магический дар, которую маги получают на втором уровне прокачки способности. А до этого момента абилка требует обычную жизненную энергию, так же, как и призыв Железного Феликса.

Если Пух использует свой щит, то наверняка потеряет сознание, но другого оружия у него нет.

– Щит, Пух, щит – это твой последний шанс, – подсказал я. – Думай не о том, как выжить, а как прикончить звёрюгу.

Умирающий союзник ответил мне закатанными глазами и пеной изо рта. Всё, что ли? Я решил немного подождать и не зря.

Секунд через тридцать анаконда задёргалась и обмякла. Я осторожно приблизился к голове амазонского монстра и увидел вытекающую из глаз и пасти кровь.

Пух всё сделал верно – поставил силовой щит прямо в мозг твари. Его абилка не активировалась там, где есть твёрдое вещество, но прекрасно работала в воздухе и в воде. А мозг – он ведь обладает достаточно студенистой консистенцией, чтобы рискнуть. Даже если не перерубило сам орган, то кровеносную систему и доступ кислорода точно перемкнуло.

На всякий пожарный отрубаю змеюке голову мачете. Толщиной анаконда с молодую берёзу, так что сделать это непросто, но я справляюсь, немного измазавшись в крови.

Вытаскиваю обессиленного Пуха из-под анаконды и бросаю его в речную отмель. Он кашляет, фырчит, но приходит в сознание.

– Там пираньи Санька доедают, но вряд ли они насытятся его костлявой тушкой. А вот ты сойдёшь за главное блюду.

Пух вылетает из реки как