Случаи нескольких более поздних фаз скрещивания подтверждаются и другими данными. Мы видим, что популяции ранних Homo sapiens в Евразии 55 000 лет назад уже разделились на различные линии. Наличие большего количества неандертальских ДНК у ряда современных людей, вероятно, объясняется дополнительными эпизодами гибридизации в каких-то из этих линий, которые затем перешли в Азию и дальше.

Теперь мы также знаем, что взаимодействие между линиями, вероятно, происходило ближе к Европе. Вскоре после получения результатов исследований усть-ишимского человека были опубликованы данные о ДНК, извлеченной из кости другого раннего Homo sapiens. Этот индивид умер 37 000–42 000 лет назад на сотни километров западнее, в Пештера-ку-Оасе (Румыния). Его происхождение произвело почти такой же фурор, как родословная Денни, поскольку на 11 % было неандертальским. Это значит, что его неандертальский предок жил всего на четыре — шесть поколений раньше него.

Такой же промежуток времени отделяет нас от первых исследователей доисторической эпохи, которые в 1860 г. обнаружили фельдхоферский череп. И так же, как у усть-ишимца, в родословной индивида из Пештера-ку-Оасе присутствует множество фаз межвидового скрещивания, одна из которых имела место примерно за два тысячелетия до его смерти.

Все эти факты говорят о том, что в течение последних 200 000 лет было от трех до шести периодов, когда мы с неандертальцами рожали общих детей[186]. То, что все это обнаружилось менее чем за десять последних лет и на основании столь малого количества находок, дает веские основания предполагать, что контакты и гибридизация происходили гораздо чаще, чем мы можем себе представить.

При этом обращает на себя внимание одна странная закономерность. Ни у одного из поздних неандертальцев, даже у выходцев из Виндии, живших достаточно близко к Пештера-ку-Оасе и не сильно раньше индивида из этой пещеры, не наблюдается генетических следов Homo sapiens.

Впрочем, это еще раз напоминает о том, что современное местоположение останков не обязательно указывает на то, что несколько поколений назад события происходили именно в этом месте. Вероятно, когда один из прародителей индивида из Пештера-ку-Оасе встретился с неандертальцами, они жили гораздо восточнее или южнее, а из окаменелостей с Ближнего Востока или из Средней Азии ДНК пока не извлекались. Возможно, также имели место репродуктивные сложности, из-за которых наши ДНК отвергались неандертальскими гибридами или быстрее исчезали в их популяции.

Вернемся от генов к телам. Теперь перед нами встает вопрос о том, как именно и зачем вообще неандертальцы занимались сексом с другими гомининами. С учетом числа фаз скрещивания и процентной доли сохранившихся в нас элементов «чужих» ДНК, отдельных половых контактов и получившихся в результате гибридов были сотни, а возможно, и больше. Ученые Викторианской эпохи, несомненно, втайне задавались вопросом о межвидовых отношениях, при этом на картинку в их воображении влияли культурные традиции и предубеждения[187]. Но представить, что чувствовали по отношению друг к другу неандертальцы и ранние Homo sapiens 50 000 лет назад, гораздо сложнее.

Известно, что различные животные проявляют сексуальный интерес к представителям других видов. Примером могут служить собаки, имитирующие процесс совокупления с ногой человека, или дельфины, которые демонстрируют излишнее дружелюбие к пловцам. Среди людей зоофилия — явление не частое, касающееся от 1,5 до 4 % людей, но географически широко распространенное. Доступность — основной фактор, объясняющий, почему в некоторых сельскохозяйственных обществах эти цифры удваиваются. Мотивы же чрезвычайно разнообразны и зависят от культуры и личных обстоятельств. В некоторых группах охотников-собирателей сексуальность заложена в космологических теориях, где охота на животных является частью цикла жизни и смерти. Однако, как правило, прямого полового контакта с добычей не происходит.

У нас с неандертальцами все было не так. Они ходили на двух ногах, в руках держали орудия, вероятно, носили одежду и каким-то образом общались устно. Крайне маловероятно, что какая-либо из сторон не понимала, что перед ней люди, пусть и другого типа.

Нет убедительных доказательств того, каким именно образом происходили половые контакты, есть только их последствия. Поскольку различные фазы межвидового скрещивания имели место на огромном временном отрезке и в разных местах, то скорее всего было много разных ситуаций. Данные ДНК указывают на то, что чаще в совокуплениях участвовали мужчины-неандертальцы и женщины Homo sapiens, а не наоборот, хотя возможно и другое толкование данных.

Размышляя о социальном контексте, в котором это все происходило, ранее обычно предполагали, что основным механизмом было изнасилование; неприятный осадок от тех времен, когда археологи и общество считали неандертальцев скорее животными, нежели существами, способными любить. Самцы шимпанзе принуждают самок к сексу, но не незнакомых (их они предпочитают убивать). Существует теоретическая возможность, что частично неандертальская наследственность досталась нам в результате изнасилований, однако не следует по умолчанию считать, что основывались они на ксенофобии, а не на ксенофилии.

Контакты в эпоху плейстоцена вполне могли напоминать то, как ведут себя с незнакомцами бонобо. По своей природе бонобо более дружелюбны: в отличие от шимпанзе, они склонны к связанной с высокой эмпатией у приматов заразительной зевоте при виде чужаков, как и мы. Они более открыты к позитивным контактам с другими группами; у них неизвестны случаи патрулирования границ территории и убийств тех, кто не является членом группы. Пожалуй, нам стоит задаться вопросом, почему идея об увлеченных друг другом партнерах, которыми движет желание и даже эмоциональная привязанность, считается более неправдоподобной, чем другие объяснения.

Наверное, уместно будет упомянуть о том факте, что каким бы образом ни были зачаты гибридные дети, их оставляли и растили. По-видимому, чаще всего младенцы оставались с матерями, их кормили, мыли, согревали. И любили. Эти дети смешанного происхождения росли, впитывали культуру, в которой они родились, и рожали собственных детей.

Наследие

Наследие тех младенцев, которые становились родителями, затем бабушками и дедушками, и так еще много раз, состоит в том, что на одну пятую — а возможно, даже наполовину — великий генетический рецепт, благодаря которому неандерталец является неандертальцем, сохранился и сегодня. Хотя в лучшем случае всего 2–3 % генома любого ныне живущего человека неандертальские, это все же значительное количество. Можно ли проследить биологические или даже психологические последствия их наличия?

Реальное количество генов, о котором мы говорим, ничтожно мало, а в ходе естественного отбора большая часть того, что приходило с каждой фазой гибридизации, безусловно, исчезла. Тем не менее гены неандертальцев (и денисовцев) составляют существенную долю небольшой «активной» части нашего генома. Кое-что из этого почти несомненно принесло нам пользу.

Это