У девицы Скоринг все было заставлено вазами с цветами. Они стояли и на полу, и по краям от зеркала, на каминной полке громоздилась целая шеренга сосудов всех размеров. Посредине красовался роскошный букет розовых пионов, самых первых в этом году. Сладкий запах заполнил комнату так, что дышать было нечем; а еще и лилии в высоком вазоне у входа...

- Вчера в столицу прибыл огандский королевский театр. Пока об этом никто не знает. Не послать ли тебе за его директором? - Фелида приподняла тяжелые волосы, разделила надвое и принялась заплетать косы; от услуг горничных она всегда отказывалась, говоря, что не терпит прикосновений чужих рук. - Вечернее представление в узком кругу могло бы порадовать его величество...

- Пожалуй, это выход. А... если предложить королю сыграть одну из ролей? Это не слишком?

- Жаль спектакль, - скорийка повела роскошными молочно-белыми плечами, прикрытыми лишь полупрозрачным нижним платьем. - Но его величество может и увлечься... А в противном случае он посмотрит представление, сидя в кресле, разве нет?

Фелида чудесно пела - низкий медовый голос зачаровывал и самых взыскательных слушателей; разговаривала же она неспешно, рассудительно и лишь самую чуточку иронично. К меду была прибавлена малая толика перца. Ухо Ханны ее улавливало, и это заставляло испытывать симпатию к скорийке, а окружающие, кажется, ничего не замечали.

- Я немедля пошлю за директором, а после заседания совета расскажу королю о нашей придумке!

- Если захочешь, составлю тебе компанию при разговоре. - Фелида Скоринг была старше на два года, и нередко в ее голосе проскальзывало нечто покровительственное, но Ханну это не печалило.

- Не откажусь, - кивнула девица Эйма. - Благодарю тебя, милая!

- Всегда рада тебе помочь, - в ясных глазах точно того же оттенка, что и у господина регента, мелькнула какая-то тень. Ханна отметила это, но повода к расспросам у нее не было.

"До чего хитрющая семейка, - покачала она головой, уходя. - Что регент, что Фелида - вот же осы в меду! Хотя герцог больше походит на шершня, а эта... ох, и удивительная пчелка! В пионах!"

- Должен ли я присутствовать при этой встрече?

- Вы забыли о том, что представляете Эллону, сокровище? Если забыли, так позовите Эвье или Кадоля, они напомнят! И переоденьтесь, представитель! Смотреть тошно...

Саннио попятился к двери. От такого Реми ему всегда хотелось прятаться. Гильом Аэллас как-то поведал алларскую легенду о Всадниках Бури; судя по описаниям, герцог Алларэ был их прямым потомком. Те мчались на краю грозовых фронтов на призрачных конях-великанах, там, где взгляд Всадников падал на землю, били молнии, а для смертного встреча с ними означала либо мгновенную смерть, либо великую удачу...

Надеяться на удачу было нелепо, умирать не хотелось, и потому представитель Эллоны немедля отправил слугу в свой особняк - за парадным платьем и драгоценностями. Реми согласился с неожиданным предложением Ларэ и согласился принять у себя бруленца, занявшего его место на посту главы тайной службы его величества. Теперь весь дом готовился к визиту. Владетеля Эйка, наверное, решили ослепить великолепием приема. Зачем это нужно, Саннио не представлял - по его мнению, и самого Скоринга, и его свору нужно было пускать с черного хода, как угольщика; но герцог приказал, и все подчинились.

Двумя часами позже молодой человек сидел в парадной гостиной особняка герцога Алларэ, по правую руку от хозяина дома. Платье, наверное, было сшито по мерке, снятой прошлой осенью, а с тех пор Саннио, оказывается, раздался в плечах. Теперь жесткая ткань казалась латами древнего рыцаря. Расчесанные до блеска волосы, тяжелые цепи на шее, перстни на пальцах... зато Реми был вполне доволен и даже коротко похвалил юношу за подобный вид.

Господин Гоэллон тихо завидовал Кертору и самому Реми - те в любых нарядах чувствовали себя свободно; потом он опустил взгляд на руку герцога Алларэ и поежился. Поверх тонких лайковых перчаток были надеты перстни с изумрудами - как встарь. Очень хотелось сказать что-то про усердие не по уму, как говаривал дядя. Чего стоил этот блеск, он мог себе представить...

Блеска в парадной гостиной вообще было столько, что владетелю Эйку предстояло ослепнуть. Вся семерка - Рене так и сидел под арестом - членов "малого королевского совета" вдруг обзавелась такой ледяной надменностью, что в гостиной вымерзли бы все мухи - да только их выловили слуги... нет, не всех - одна назойливо вертелась вокруг головы Саннио. Даже королевский бастард сидел на своем месте, как живое напоминание об истинных королях, а Сорен Кесслер застыл мраморной статуей, задрапированной в зеленое с золотом. Эти цвета шли ему куда больше родовых.

Господин Ян-Петер Эйк слепнуть не собирался. Он вошел в гостиную с гордо поднятой головой. Короткий поклон - и бруленец уселся в стоявшее посредине кресло, напротив алларской коалиции. Подобная расстановка мебели его не смутила. Разглядывая гостя, Саннио предположил, что его мать или бабка были из Алларэ: преемник Реми был с ним отчасти схож. Чуть темнее, с рыжиной, волосы, подобранные на висках заколками с аметистами, глаза - серо-зеленые, но тот же правильный овал лица, и та же кошачья повадка. Темно-лиловый кафтан из шелка был пошит по огандской моде - облегающий, подчеркивающий отличное сложение, цепь и кольца с отборными аметистами...

Бруленец молча ждал, закинув ногу на ногу. Вызывающе поблескивали пряжки - все с теми же камнями, разумеется - на туфлях: гость слегка покачивал мыском ноги. Пауза все тянулась и тянулась; наконец, Реми заговорил.

- Благодарю, господин Эйк, что посетили нас.

- В вашем любезнейшем приглашении был упомянут мой брат. Разве я мог не откликнуться? - тонкие четко очерченные губы застыли в холодной улыбке.

- Понимаю ваши чувства. Однажды я был ровно таким же образом приглашен в Шеннору. Помните ли вы, чем это закончилось для моей сестры?

- Помню, - слегка склонил голову бруленец.

Саннио подавил вздох. Реми начал круто. Младшего Эйка никто травить не собирался, за это можно было поручиться. Мальчишка, вовсе не похожий на своего старшего брата - от разных матерей они, что ли? - сейчас сидел наверху, и охраняли его от бывших