выступил у него на лбу, несмотря на ночную прохладу, и он провел языком по пересохшим губам. Он продирался сквозь кусты, прокладывая себе путь вперед, понимая, что, если там кто-то есть, они знают о его приближении. Они готовы к встрече с ним. Готовы его убить.

Он срубил куст справа от себя. Кусты были высотой по пояс, острые кончики торчали во все стороны, и все же Матеону казалось, что он идет вброд через море. Он оглянулся на Тринона и увидел, что тот наблюдает. По крайней мере, это было уже что-то. Если он найдет отряд джиан и Матеона убьют, Тринон сможет предупредить лагерь.

Он сделал еще шаг, руки устали от борьбы с кустами, и задумался, как далеко ему следует зайти. Когда ему следует сдаться и признаться, что был неправ? Матеон уже слышал насмешки. Он никогда этого не переживет.

Затем кто-то снова кашлянул. В нескольких ярдах от него. Ошибки быть не могло.

Матеон бросился вперед, не раздумывая, рубя кустарник, обливаясь кровью, готовый драться, готовый к...

Куст упал, и показался человек, лежащий в грязи с зажатым в руке ножом. Они уставились друг на друга, оба застыв на месте. Матеон знал, что должен нанести удар. Убить его, как он убил джиззи в Анджоне. И все же, человек больше походил на мальчика, с широко раскрытыми глазами и испуганным лицом. У него отсутствовала половина уха, а лицо покрывали порезы и синяки.

Но он был врагом. Шпионом. Единственная причина, по которой он наблюдал за лагерем, заключалась в том, чтобы навредить армии Эгрила. Матеон убрал свое копье. Он должен его убить. Но, во имя Кейджа, он хотел, чтобы мальчик отвернулся. Матеон не мог этого сделать, пока джианин так на него смотрит, не тогда, когда он мог быть любым из друзей Матеона дома.

Позади Матеона раздался визг, заставивший его подпрыгнуть. Он, не задумываясь, оглянулся на лагерь и увидел вспышку магии Тонин в действии. Это открывались врата в Эгрил. Он смотрел, раскрыв рот, пока разрыв в воздухе увеличивался, вой звенел в его ушах.

Дорогой Кейдж. Джианин. Я отвел взгляд от джианина.

Он развернулся, наполовину ожидая удара ножом в спину, одновременно нанося удар копьем, надеясь на удачу, но его клинок не задел ничего, кроме грязи. Мальчик исчез.

Матеон сделал шаг вперед, пытаясь разглядеть, куда он побежал, но его нигде не было видно. Как будто его там никогда и не было.

Затем его захлестнула волна тошноты. Он облажался. Позволил врагу сбежать. Как он мог так поступить? Дубы были правы, называя его Киска. Меньшего он не заслуживал.

Он вглядывался в ночь, пытаясь разглядеть джианина, молясь о шансе на спасение, но Кейдж был не так добр. В конце концов, Матеон вернулся по своим следам.

— Там что-нибудь есть? — прокричал Тринон, перекрывая вой ворот Тонин.

— Нет. Ничего, — ответил Матеон, ложь горчила у него во рту.

— Ты правильно сделал, что решил проверить. Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. Гребаные джиззи перережут тебе глотку раньше, чем ты успеешь оглянуться, если ты дашь им шанс. — Тринон сплюнул в ночь.

— Я знаю. — Голос Матеона чуть не сорвался от стыда. Что я натворил? Дорогой Кейдж, почему я не убил джианина?

— Эй, малыш, — сказал Тринон. Он притянул Матеона ближе, так что их шлемы почти соприкоснулись.

— Да? — В тоне мужчины было что-то такое, от чего Матеону стало не по себе. Последнее, чего он сейчас хотел, — еще большего горя. Ему и так было плохо. Он опозорил неудачей свою семью.

— Вчера ты хорошо поработал. Ты остался жив.

— Что? — Матеон, должно быть, ослышался. Тринон не мог этого...

— Я сказал, что ты хорошо поработал. Ты дожил до конца дня живым, и это все, что имеет значение.

— Только по чистой случайности. — Матеон не собирался ставить себе что-либо в заслугу, особенно после того, что он только что сделал.

Но Тринон похлопал его по плечу:

— Дай мне в любой день счастливчика, рядом с которым я мог бы сражаться.

Матеон был ошеломлен, чувствуя себя более виноватым, чем когда-либо.

Тринон рассмеялся.

— Послушай, мне жаль, что мы над тобой издевались. Здесь, в стране джиззи, новобранцы ни хрена не стоят. Но ты больше не желудь. — Он фыркнул. — Кроме того, я проиграл пари на то, когда ты умрешь, и мне будет хреново, если кто-нибудь другой сорвет банк сейчас. Держись меня, и ты останешься в живых еще дольше.

— Я… Я не знаю, что сказать.

Прежде чем Тринон смог сказать что-либо еще, настоящий рой Дайджаку влетел через ворота, размахивая ниганнтанскими копьями, заполнив небеса. Их было по меньшей мере сотня, может быть, больше. Они опускались, кружились и парили над лагерем, их пронзительные крики были слышны даже сквозь визг врат.

Затем появились войска, заполнив лагерь и дорогу во всех направлениях. Пехота, и их было много — но не такие, как он. На них были красные доспехи и маски демонов. Матеон пошатнулся от этого зрелища. Он видел эту униформу раньше только однажды, на другом берегу Красного Озера — они стояли рядом с самим императором.

— Яйца Кейджа, — сказал Тринон, подходя к нему сзади и перекрикивая шум. — Никто, блядь, не ожидал, что их бросят на эту гребаную работу.

— Это же не те, за кого я их принимаю, правда? Этого не может быть.

— Те, те, точняк. Это Первый гребаный Легион. Лучшие бойцы, которых может предложить Империя, и они здесь, с нами.

— Но почему?

Дуб рассмеялся:

— Кого это ебет? Это хорошие новости. С таким количеством вовлеченных, от нас не ожидают, что мы будем пачкать руки.

Матеон наблюдал, как Первый продолжает маршировать в лагерь. Каждый легионер выглядел так же безупречно, как и следующий. Ни на ком не было потертой или поврежденной брони, и ни на ком не было следов убийств. То, что произвело на него такое сильное впечатление в дубах его стика, ничего не значило для этих людей. Они были чисты сердцем и сильны в вере.

Затем через врата шагнули монстры. У Матеона перехватило дыхание. Существа возвышались над ними всеми — они были, по меньшей мере, в два раза выше самого высокого человека и два раза шире. Синяя кожа, отмеченная племенными татуировками, покрывала бугрящиеся мышцы, едва покрытые шкурами животных. И, дорогой Кейдж, их лица! Они не носили