Дитки маленьки,

А я их мати!»

Ой, бида чайци,

Чайци небози,

Що вивела дитки,

При самий дорози:

«Хто йде, той пхне,

Таки дурно не мине,

Кигик, кигик,

Злетивши в гору,

Тильки втопиться

В Чорному морю».

И кулик чайци

Не пидпомога,

Тилько зневага,

Що близько дороги.

«И бугай дугу,

Не вдавайся в тугу.

Бо новишу чайку,

Не кричи в лугу!» —

«Як не кричати,

Як не плакати:

Дитки маленьки,

Жаль — я их мати!

Всяк хоче бити,

Никому хоронити

Диточок в гнизди,

При тяжкий биди».

В ней обыкновенно видят аллегорическое изображение Малороссии; ее приписывали то Хмельницкому, то Мазепе, то последнему запорожскому атаману Калнышу. Но едва ли в своем корне это не народная песня, где, наравне с другими символическими образами, взятыми из жизни птиц, обычными в народной поэзии, изображается бедная, горемычная мать. В Киевской губернии мы слышали отрывки думы о чайке, в которой под видом этой птицы рассказывается аллегорически судьба бедной матери семейства, обижаемой сильными людьми; но, к большому сожалению, невозможно было записать ее, оттого что кобзарь почти совершенно позабыл ее и, вспоминая отрывочно разные места, не мог пропеть или проговорить ничего в стройном виде.

Подобный образ бедной семьи представляет песня о птичке ремезе. Обращаются к этой птичке с советом не вить гнезда над водою — над Десною, потому что река может затопить детей ее.

Ой, ти ремезе, ти ремезоньху,

Та не мости гнизда над Десною:

Бо Десна Десниця що день прибувае,

Вона твоих диток позатопляе.

Вариант этой песни, с прибавлением, обращается в щедровку. Советует ремезу не вить гнезда в чистом поле, где за плугом ходят святые Петр и Павел, а Божия Матерь носит им есть и молит Бога об урожае; советует ремезу свить себе гнездо в лесу: орешник будет развиваться и прикроет его птенцов.

Ой, ти ремезе, ти ремезочку,

Не клади хатки на льодочку:

Льодочок ся буде розтавати,

Твою хату забирати;

Не клади хатки и в чистим поли.

В чистим поли плужок ope,

А в тим плужку чотири воли половии,

А у их роги золотии.

Святий Петро за плугом ходить,

Святий Павло воли гонить,

Пресвятая Дива исти носить,

Исти носить, пана Бога просить:

«Уроди, Боже, жито-пшеницю,

Жито-пшеницю и всяку пашницю».

Поклади гниздо в густим лиси,

В густим лиси, та на гориси;

Горих ся буде розвивати,

Твою хаточку прикривати.

Кулик в одной песне сопоставляется с бедною вдовою, обремененною детьми.

Припав кулик над водою,

За дурною головою

Пишла замуж молодою,

Тай зосталася вдовою

З маленькими диточками.

Мали дити — мале лихо,

Побильшають — погиршають!

Синица в одной песне-колядке собирает с конопли золотую росу и несет к золотых дел мастеру, чтобы сделал ей перстень.

Ой, у поли конопельки,

На конопельках золота роса;

Ой, там синиця походила,

Тую росу потрусила,

До злотничка поносила:

Ой, злотничку, голубочку,

Искуй мини перстеника.

Есть очень распространенная в разных вариантах песня о свадьбе щегла с синицею.

Ой, сив соби щиглик, та й думае,

Загадався: «Женитися мае,

Полюбив соби синицю, прекрасную птицю,

Хорошую та гожую, горобця сестрицю».

Соловей коника сидлае,

Весильля збирае.

Сокил за дружбу,

А староста — журавель,

Сорока — свитилка,

Сваха — перепилка,

Журавель з гусаком, настройте музики,

Каня ся закрала,

Курчят покрала

На щиглове весильля.

Кошту пидняла.

А джмиль меду додае,

Всих гостей приймае,

А сорока плеще,

Гостей припрашае.

По другому варианту:

Сам пан орел за старосту,

Шпак за дружбу, кос в ту службу.

Хрущ з круком маршалком,

Журавель — хоружим,

А индик — пан синдик,

Боцян — пидхоружим,

Пава садить каретою,

Каня йде пихотою,

Куропатва, перепилка —

Сващка пристойная дивка,

А соя для покоя за пани сваху.

По одним вариантам все птицы на этой свадьбе вели себя благочинно; сначала описывается их обед, потом танцы, как следует на свадьбе.

Шляхетний боцян сивши близь индика,

А журавель при боку самого синдика,

Орел сидит коло пави,

Напившися слодкой кави,

А тетери шафран терли,

Дають обид соби,

А гусак иисть в смак кашу и з росолом,

Лебедь пие, гукае, сидить за столом,

Орел бере за печеню,

Яструб напхав повну жменю,

А каня ся запихае,

Сорока вина додае,

А пава ласкава гости частуе.

……………..

Вставши гости по обиди, взялися до танцю,

Орел поглянув на паву: «Пий, моя коханцю!»

Журавель сою поить,

Боцян з канею ся строить.

З соколом зазуль колом на перед ними,

Крогулець иде в танець, взявши соби пляшку;

Когут квак заспивав, випив меду миску,

А гупало дае знати —

Виват палить из гармати;

Качор пороху додае,

Бо му стрильби не достае,

Все стройно, достойно и циломудрно.

Ще ся натим не стало и час не збувае,

Ще раз бильше гостей прибувае,

Прийшла чапля из роботи,

А чайка робить хворботи,

Музиканти в торобанти грають добраничь.

Сковронки на скрипки, канарки спивали,

Яструби на труби, дудки на цимбали,

Ластивки на свиставки, соловий на обои,

А бекаси тнуть на баси

Согласно, прекрасно и концентовно.

Но в других вариантах дело оканчивается дракою, и невеста должна была бежать:

Сова сидит за столом, скоса поглядае,

А ворони стари жони иишли таньцювати,

А крючище взяв дрючище, пишов пидгоняти.

А сич на порози став на сторожи,

Погудькало уперлося, лягло на дорози,

А горобець впився, з чорногузом побився,

Як ударив чорногуза, аж той