Шрифт:
Закладка:
— Когда она придет в себя? — Халльвега сидела на спинке дивана словно на жердочке и смотрела с подозрением вниз. Там лежала неподвижно авантюристка в красивом светло-бежевом платье. Украшенный бусинами и вышивкой лиф подчеркивал пышную грудь, свободная струящаяся ткань до лодыжек — все изгибы тела. К слову, плавные и весьма соблазнительные на вкус хозяина дома, что уже второй час пытался заняться делами, но не продвинулся в них ни на миллиметр. Диван стоял почти напротив стола.
— Не знаю, — нехотя буркнул Зафиру. Отложил бумаги в сторону и посмотрел долгим взглядом на пленницу.
— А ты чем ее ударил-то?
— Халль, духи с тобой. Еще не хватало бить ее.
— Тогда как ты ее сюда притащил? — искренне удивилась Халльвега, обратив взор к столу. А потом пропустила миг, когда женщина на диване пошевелилась.
— Она пьяная была и спала, — пожал Зафиру плечами. — Влил в нее снотворное, чтобы точно не проснулась.
— Сильное?
— Не очень, — пробормотали несчастным голосом с дивана. Халльвега посмотрела вниз, застав один глаз приоткрывшимся. — Халль, ты?
— Я, — согласились с ней. Халльвега ловко спрыгнула на пол, взяла стакан с подноса и поднесла ближе. Пленница к тому времени сумела сесть, морщась от боли в раскалывающейся голове. — Выпей, полегчает.
— Надеюсь, — Глашва не стала спорить и одним залпом смахнула содержимое стакана. Зажмурилась от чуть горьковатого содержимого. Но лучше так, чем сладкое или кислое. Могло бы и вывернуть, тошнота подкатывала к горлу непроизвольно. — Где я?
— У меня в доме, — Зафиру подошел ближе, плюнув, наконец, на свои дела и бумаги окончательно. Все равно не может ни о чем думать кроме женщины, лежащей на его диване. — Как себя чувствуешь?
— Отвратительно, спасибо. Почему я у тебя в доме? Давно здесь?
— С вечера. Точнее, с ночи. Мы с Халль притащили тебя под утро.
Слова резанули слух. Голова начала проясняться после сомнительного пойла.
Глашва подтянула к себе ногу с цепью, заинтересовавшей ее.
— Я на привязи? — удивилась она. Вскинулась к хозяину дома. — Что происходит, Зафиру?
— Это похищение, — заговорщеским тоном прошептала Халльвега.
— Чего? — абсурдность ситуации дошла до прояснившегося сознания сразу. Теперь вся проблема заключалась в том, что Глашва поверить в услышанное не могла, как ни пыталась. — Вы что сделали?
— Это была ее идея, — Зафиру беззастенчиво указал на девушку с пустым стаканом в руках. Потрепанные шорты, частично в крови, безрукавка с дырищей на боку. Одни ботинки напоминали о том, что перед ними не бродяжка с улиц.
Халльвега возмущенно посмотрела на друга. Ответом ей служил прямой взгляд. Халль пожала плечами, отрицать очевидное глупо.
— Ее идея? Похитить меня и посадить на цепь? — в серьезность происходящего вокруг не верилось. Нелепость, идиотизм чистой воды.
— Цепь — его инициатива, — открестилась от обвинений Халльвега.
— А как еще прикажешь тут держать? В подвал под замок? — хмыкнул Зафиру, рассматривая женщину на диване. Ей удивительно шел этот наряд. Впрочем, ей шло абсолютно все. А без всего еще лучше.
— Угу, на хлеб и воду, — пробормотала Глашва. Нет, ее голова была не способна вместить в себя столько нелепиц за один раз. Пришлось принимать правила игры, чтобы не поехать крышей. — И зачем я тут? Между прочим, у меня сегодня свадьба.
— Уже два часа, как должна быть, — радостно закивала Халльвега, указывая на часы на стене. Девушку они радовали. Кривые стрелки, плывущие цифры. Словно вода размывала поверхность циферблата.
— Меня разыскивают.
— Почти наверняка, — согласился с ней Зафиру на полном серьезе. Присел на край дивана возле пленницы. Ножка с оковами и длинной цепью оказалась у его бедра.
— Зафиру, ты знаешь, чем карается похищение людей? — вздохнула Глашва. Обняла колени руками и положила на них подбородок. — Тебе жить надоело?
— М, — протянул Зафиру задумчиво. Оглянулся на Халльвегу. — Халль, ты что вчера мне там по этому поводу говорила?
— Что у тебя командующий города в друзьях, — лучезарно улыбаясь, произнесла Халльвега. — Отмажет как-нибудь.
— Слышала? У нас все схвачено, — повернулся Зафиру к пленнице с невольной улыбкой.
Несерьезность ситуации забавляла ту. Воспринимать происходящее в другом ключе она попросту не могла.
— И надолго я в плену? — притворно вздохнув, поинтересовалась она собственной участью.
— Пока не согласишься выйти за меня замуж, — ответ прозвучал настолько неожиданно, что обезоружил.
Глашва никак не ожидала, что Зафиру в принципе способен произнести такие слова. Сколько лет понадобилось тому, чтобы решиться на подобный шаг? Да еще настолько бесшабашно. Посмотрела на девушку.
— Халль, ты на своего друга плохо влияешь, — поделилась она.
— По-моему, я на него влияю очень хорошо, — не согласилась с ней Халльвега. — Он на охоту вновь собирается ходить. Чем не положительный результат? А если ты согласишься связать с ним свою жизнь, положительных результатов будет уже два.
— Халль, — позвал ту Зафиру. — Оставь нас, пожалуйста.
— Не вопрос. Хоть кофту зашью, меня эту дыра уже раздражает. По-моему, в нее грудь видно, если посмотреть под нужным углом, — быстро смекнула, что к чему Халльвега. Не подумав обижаться, сбежала из кабинета.
В кабинете воцарилась тишина. Глашва с интересом отметила, что мужчина возле нее явственно нервничает.
— Такой глупости я от тебя не ожидала, — нарушила затянувшееся молчание она. — Мог бы просто прийти и сказать все спокойно.
Зафиру неловко повел плечами.
— Не знал, захочешь ли выслушать. Халль предложила тебя украсть, чтобы не терзаться — да или нет. После той ночи ты сбежала. Утром проснулся, тебя нет. Еще эта свадьба… Я запутался.
— И решил посадить на цепь? — улыбнулась Глашва. Сидела на диване, обхватив колени руками, и с улыбкой наблюдала за мужчиной. Происходящее перестало настораживать. Больше того, с каждой минутой казалось ей все привлекательнее и привлекательнее. Когда еще тебя украдут, чтобы не отдавать сопернику? — И что же ты со мной делать будешь?
— Подержу в плену некоторое время, пока будешь горевать о загубленной свободе. А там — как вести себя будешь, — Зафиру поднял руку и коснулся пальцами бархатной щеки. На его ласку прикрыли глаза. — Я люблю тебя, Глашва. Прости, должен был сказать много лет назад. Не решался, помня о том, что однажды сделал больно.
— Время лечит. Все, кроме больной головы, — Глашва села на диване на колени и подползла совсем близко. Мягкая ткань подчеркивала всю красоту скрытого под ней женского тела. Вырез выгодно подчеркивал пышную грудь. А еще рядом с лицом чужие теплые губы, которые так и хочется поцеловать.
