Познакомился я с ним, еще будучи президентом НКР, во время визита в Латинскую Америку в 1996 году. Тогда ему принадлежало самое крупное кабельное телевидение в Аргентине. Контакт с Эдуардо сразу же сложился хороший, и я попросил его помочь с переоснащением телевидения в Карабахе. Он обещал помочь и сдержал свое слово. В следующий раз мы с ним встретились в 2000 году и обсудили вопрос аэропорта, а уже в 2001-м он подписал 30-летний концессионный договор с правительством Армении.

Оппозиция подняла невероятный шум по этому поводу, обвиняя меня в продаже национального достояния. Я же считал, что если беззаконие и разбитая взлетная полоса являются национальным достоянием, то я не прочь его продать. Уверен, что искоренить коррупцию, привлечь иностранных авиаперевозчиков, подтолкнуть развитие туризма, создав тем самым многие тысячи новых рабочих мест, было в интересах Армении.

Аэропорт сразу же передали в управление новому концессионеру. Эдуардо привез свою команду, которая развернула энергичную работу по наведению порядка и налаживанию профессионального управления. И тут началось самое трудное! Пришлось ломать сложившиеся стереотипы, резать по живому тесное переплетение интересов различных групп, увольнять много сотен человек с насиженных хлебных мест. Коллектив аэропорта и завязанные на него госслужащие сопротивлялись как могли. Борьба оказалась очень непростой, еще около года мы сражались за то, чтобы принятые во всем цивилизованном мире правила начали действовать и у нас.

Всего через пару недель, из-за внутреннего саботажа, мне пришлось направить в аэропорт сотрудника моей контрольной службы, который потом работал там на постоянной основе около восьми месяцев. С задачей он справился хорошо, и позже я назначил его начальником управления гражданской авиации. Мой помощник Армен Геворкян ездил туда каждую неделю, проводил на месте совещания с участием служб паспортного контроля, таможенников и полиции. Поменяли практически всех: приучить честно работать привыкших к поборам чиновников оказалось невозможно. Для новых сотрудников проводилось специальное обучение, в конце которого они сдавали экзамены. Армен Геворкян с секундомером замерял, как долго пассажир ждет штампа в паспорте, выдачи багажа, как работают другие службы.

В конце концов нам удалось добиться, чтобы государственные службы в аэропорту выполняли свои функции должным образом, не мешали другим и не лезли не в свои дела. Любопытно, что легче всего оказалось жестко отшить местных авторитетов, а самым сложным – наладить работу различных служб. Но в конце концов все постепенно привыкли к новой ситуации, к новым правилам, и дальше все уже заработало в режиме автопилота.

Проект нового здания аэропорта разрабатывали лучшие итальянские специалисты, а к строительству Эдуардо привлек опытных зарубежных инженеров. Применялись новейшие строительные технологии и материалы. Наши специалисты стали наведываться туда – посмотреть и поучиться. Я сам с большим интересом съездил пару раз взглянуть, как идут дела. Все, кто знакомил меня с ходом строительства и рассказывал о его особенностях, были иностранцами.

Проектные работы и начало строительства несколько затянулись, но конечный результат оказался блестящим. Армения получила современный, функциональный, красивый и чистый от коррупции аэропорт. Все эти изменения помогли нам привлечь множество иностранных авиакомпаний, которые стали осуществлять рейсы в Армению. Сразу же наметился стабильный рост пассажиропотока и грузовых авиаперевозок. Чуть позже мы отдали Эдуардо в управление второй аэропорт, в Гюмри, и он тоже вскоре заработал в нормальном режиме. Конечно, изменения там произошли менее масштабные, но порядок удалось навести и там.

Разговоры о распродаже национального достояния прекратились быстро. Правда, никто так и не решил, что делать с архитектурным памятником – старым зданием аэропорта.

С Эдуардо Эрнекяном мы встречались чуть ли не в каждый его приезд в Армению. Он оказался очень интересным человеком, бизнесменом с чутьем и видением, и я надеялся, что он проявит интерес и к другим отраслям нашей экономики. Каждый раз он дарил мне ящик хорошего аргентинского вина. На одной из таких встреч я как-то сказал: «Эдуардо, у нас в Армении хороший виноград, хороший коньяк, но почему-то нет хороших вин. Можем ли мы производить такие же вина здесь?» Он улыбнулся и сказал, что уже думает об этом и скоро готов будет рассказать о планах.

Планы оказались грандиозными! Начиная с 2003 года Эдуардо купил более 2000 гектаров земли в бывшем Баграмянском районе – причем заброшенной, которую никто до этого не обрабатывал, – и заложил на ней сотни гектаров новых виноградников, применяя последние достижения агротехники. Оказалось, что закон запрещал ввозить в Армению черенки неместных сортов винограда. Запрет объяснялся не только требованиями санитарного контроля, но и гипотетической заботой о сохранности своих локальных сортов. Представьте: никто не мог выращивать каберне, мерло и другие самые популярные винные сорта винограда. Попытки наших специалистов объяснить мне смысл запрета звучали архаично и неубедительно. И я снял все ограничения на ввоз черенков. На купленной земле Эдуардо с нуля построил искусственные водоемы и установил самую современную систему капельного орошения. Там же он построил красивую фазенду в аргентинском стиле.

Я радовался этим инвестициям даже больше, чем строительству аэропорта, и не только потому, что я люблю хорошее вино. На глазах возрождалась важная отрасль нашей экономики, которую многие годы я всячески старался поощрить. В советское время Госплан ориентировал Грузию на сухие вина, Армению же – только на крепленые и коньяк. Наверное, поэтому мы утратили навыки и культуру производства хороших сухих вин. Я не понимал, почему в стране, где растет хороший виноград и где, по логике, люди должны пить вино, принято пить водку. Вопрос касался не только здоровья нации – развитие виноделия существенно влияло на всю экономику страны. Я регулярно посещал все хозяйства, которые начинали производить более или менее сносное вино. Несколько проектов финансировались со стороны USAID, но эти небольшие инвестиции не могли изменить общую картину. А тут появилось нечто крупное, индустриального масштаба, что сможет поощрить и многих других – и инвесторов, и производителей, показать привлекательность виноделия, повысить интерес к армянскому вину за пределами страны!

Вина под маркой «Карас» сегодня стали у нас очень популярными, да и виноделие наконец-то превратилось в модный и привлекательный бизнес. Отрасль сегодня переживает большой подъем, и уже появилось множество новых серьезных производителей вина, а дегустации армянских вин стали чуть ли не обязательной частью всех турпакетов. Здорово, что в Армении уже есть что дегустировать, и армянин из Аргентины был здесь первопроходцем.

С Эдуардо Эрнекяном мы продолжаем общаться и сейчас, но теперь по праздникам я получаю от него уже армянские вина и пью их с большим удовольствием.

Цахкадзор

Началось все с моей первой поездки в Давос в январе 1999 года.

После серии встреч нон-стоп с потенциальными