Я налил один бокал до половины для Эдуарда Хлысталова, а в свой лишь плеснул на дно; пить я вовсе не собирался. И вновь посмотрел на стены. И с удивлением заметил, что те легонько покачивались….

Вернувшись в комнату, я протянул Эдуарду Хлысталову бокал, надеясь, что его содержимого – отличной водки «Смирнофф»! – хватит на несколько часов. Я понятия не имел, который час. Я знал только, что утром мне надо рано вставать, а сейчас ни за что на свете не хотел оставаться один. Быть может, Эдуард Хлысталов окажется тем плотом «Надежды», который вынесет меня к твердой земле?

– Я пришел к вам, – начал он, – по поводу той рукописи. Точней, не столько из-за нее, сколько из-за её содержания… О! Прекрасная водка! – добавил он, пригубив из бокала и с хрустом прикончив неженский огурчик.

Я держал бокал не поднося ко рту. На сей раз никаких наркотиков, никакого алкоголя – ничего, что может повлиять на память. Я хотел помнить, помнить все, что имеет отношение к обычной жизни. Эдуард Хлысталов, сам того не зная, стал мостиком между мной и остальным человечеством.

– Рукопись? – переспросил я.

– Угу. – Он сделал еще глоток. – Что вам известно о людях в черном?

– Почти ничего, только то, что написано в рукописи. Расскажите, – попросил я, придвигая свой стул ближе к нему.

Эдуард Хлысталов улыбнулся и отхлебнул водки.

– Мне неловко задерживать вас надолго, может быть, поговорим завтра?

– Послушайте, Эдуард Александрович, – сказал я, – мне вовсе не хотелось спать, и я горю желанием услышать ваш рассказ. Мне совершенно плевать, сколько времени он займет.

Эдуард Хлысталов расплылся в улыбке: наконец-то представился случай поразглагольствовать о том, в чем, как ему казалось, он собаку съел. Он потчевал меня дурацкими россказнями, а я то и дело подливал ему водки и благодарил за то, что я не один в этот час.

– Порой, – говорил Эдуард Хлысталов, захлебываясь, – даже подметки их башмаков не стерты! Они часто пользуются автомобилями, как правило, черными, выдавая себя за представителей властных структур – армии, полиции тому подобное. Они лгут, запугивают, угрожают, задают идиотские вопросы и любят повторять: «Мы ещё встретимся».

Я помотал головой, словно стряхивая наваждение. Неужели это я сижу здесь и слушаю весь этот бред?

– Вот как? – произнес я вслух. – Потрясающе! И что же дальше?

Эдуард Хлысталов сделал глоток водки и с готовностью продолжил, довольный, что нашел благодарного слушателя:

– Их поведение непредсказуемо. Иногда они проходят сквозь стены, а порой не могут проникнуть в помещение, если закрыта хотя бы одна дверь. Они вечно надоедают людям круглосуточными звонками, подметными письмами, угрозами, которые обычно не приводят в исполнение.

– Но это абсурд какой-то, – вставил я.

– Вот именно, – откликнулся Эдуард Хлысталов. – Их поведение часто выглядит бессмысленным. Они могут до бесконечности требовать у человека какую-нибудь бумажку, а когда она наконец попадает им в руки, они преспокойно бросают ее и исчезают, кстати, они часто растворяются в тумане или во тьме. Вы, конечно, знаете, – тут Эдуард Хлысталов доверительно понизил голос, – что многие авторитетные ученые – я говорю о людях такого ранга, как, например, доктор географических наук Михаил Байдал из Института физики атмосферы Земли, – не только встречались с людьми в черном, но и попадали в самые невероятные переплеты в процессе своих исследований.

Эдуард Хлысталов на мгновение умолк, обвел комнату взглядом и, словно впервые заметив, что в ней творится, вопросительно уставился на меня.

– Это я искал материалы к той рукописи. Уж извините за разгром. Похоже, я так и не научусь класть вещи на место.

Эдуард Хлысталов кивнул и отхлебнул водки, явно удовлетворенный моим объяснением. Однажды я заходил к нему домой. Весь пол его кабинета был завален грудами старых газет, журналов и еще бог весть чего. Зато квартира Эдуарда Хлысталова, благодаря его жене, великой труженице, напоминала образец чистоты и аккуратности.

– Эдуард, – спросил я, – но откуда вы всё это знаете?

– Из книг, разумеется, – с вызовом ответил он. – Есть такие книги; только достать их непросто. Причём, в девяностые годы было столько опубликовано драгоценного и неповторимого!..

– Ясно, – кивнул я. – И что же происходило с этими людьми? Я имею ввиду тех, кто в чёрном. Они что, исчезали?

– Ну, как вам сказать, – ответил Эдуард Хлысталов, – взять хотя бы специалиста по аномальным явлениям Воробьёва из Обнинска. С ним то и дело происходили несчастные случаи, и к тому же очень странные, воздействующие на психику. Воробьёв исследовал феномен летающих тарелок, – продолжал Эдуард Александрович, – НЛО, причем приблизился к его разгадке вплотную. Он даже написал в письме другу, что наконец-то отыскал все части головоломки и остается только собрать их воедино. Не успел он отправить письмо, как раздался телефонный звонок от «человека в черном», а вскоре и сам он возник на пороге. Воробьёв так описывает его: «Он был невысокий, смуглый, узкоглазый и буквально излучал опасность».

Эдуард Хлысталов помедлил, словно проверяя, какое впечатление произвели его слова. А я… Впервые с начала монолога Эдуард Хлысталова я почувствовал, что его рассказ захватил меня, и холодок пробежал по спине: я вспомнил лицо человека, который стоял за мной на ленинградском вокзале и которого я видел потом за окном усадьбы Люстерника в Переделкино.

– Это случилось в 1997 году, – продолжил Эдуард Хлысталов. – Через некоторое время к Воробьёву наведались сразу трое человек в чёрном. Они сказали, что он на самом деле расшифровал код НЛО, но не учёл кое-каких существенных деталей. Эти детали оказались до того ужасны, что, когда человек в чёрном сообщили их Воробьёву, этого оказалось достаточно, чтобы надолго уложить его в постель. С того дня Воробьёва стали преследовать очень странные недомогания – симптомы помрачения рассудка, физическая слабость, сильнейшие головные боли. Когда он не занимался исследованиями, то чувствовал себя прекрасно, но стоило ему вернуться к работе, и болезнь разгоралась с новой силой. Вот почему он забросил свои эксперименты с исследованиями по НЛО…

Хлысталов на мгновение умолк, затем снова понизил голос:

– И знаете Рудольф, эта книга разительно отличалась от всех предыдущих. Какая-то дикая история о путешествиях духа в Антарктиду. Никакая разгромная критика не могла нанести больший вред предшествующим исследованиям, чем эта книга, написанная его же рукой….

При этих словах я вздрогнул. Мне вспомнился Виталий Николаевич Воробьёв, президент общества аномальных явлений из наукограда Обнинска, который хоть и занимался проблемой НЛО, в течение 15 лет мучился страшными мигренями.