Сохраняя силы, деникинские войска отступили в район Фастова – Белой Церкви, а три галицких корпуса в ходе жестоких пятидневных боев с красноармейскими дивизиями израсходовали почти весь запас боеприпасов и амуниции. Но и большевистские части понесли немалые потери, в особенности в районах Тулина и Котельни, а также Иляшей – Луки, где был наголову разбит трехтысячный отряд матросов. Ввиду высокой концентрации красноармейских сил под Коростенем и их готовности к упорной борьбе Начальная команда отказалась от активных действий на этом направлении.

Войска II галицкого корпуса смогли отстоять Бердычев, но попытки отбить Житомир закончились неудачей, главным образом из-за внутренних противоречий и несогласованности действий. Для реализации этого задания Начальная команда из отдельных частей I и II корпусов создала ударную группу под командованием полковника О. Микитки, который, однако, отказался сотрудничать с полковником А. Вольфом. Пока выяснялись причины недопонимания, большевики подтянули значительные резервы к Житомиру, поэтому операция УГА по его занятию стала нереальной[831].

Кроме того, положение УГА стало осложняться из-за обострения отношений с Добрармией: шаткий нейтралитет начал перерастать в открытые локальные столкновения между их отдельными частями. Об их характере, к примеру, свидетельствует захват деникинцами 9 сентября украинского бронепоезда «Черноморец» в Фастове. В свою очередь, 18 сентября артиллерийским огнем галицких пушек был остановлен деникинский отряд, пытавшийся занять Верховню. Участились случаи нападений на поезда и перестрелок на железных дорогах. Все это грозило перерастанием в широкомасштабные военные акции. Отмечая, что потенциальные противники таким образом «будто примерялись», автор «Дневника Начальной Команды Украинской Галицкой армии» так передает тогдашние переживания галицкого воинства: «Непримиримое положение добровольцев побудило нас бросить все силы против них. А. Деникин со своей армией перерастал постепенно… в нового важного врага Украины, которому в примирение мы можем протянуть только меч»[832].

Такие метаморфозы Гражданской войны были обусловлены исчезновением важного сдерживающего фактора. Во время пребывания Красной армии на территории размещения украинского и деникинского войск в случае приближения белых и галицких частей преимущественно прибегали к установлению демаркационной линии, а теперь, когда большевики исчезли с театра военных действий, Добровольческая армия и УГА оказались лицом к лицу на линии фронта.

В таких условиях Начальная команда с согласия штаба Главного атамана приняла решение об окончательном прекращении боевых действий против большевиков, направив главные силы УГА на антиденикинский фронт. В связи с этим произошло очередное сближение Галицкой и Надднепрянской армий, проявившееся в соответствующей передислокации их частей. Для лучшей координации действий с армией УНР I галицкий корпус перевели в Казатин, а III корпус – на линию Погребище – Липовец. Сечевые стрельцы должны были прикрывать их левое крыло от возможного удара Красной армии в районе Полонного и Шепетовки.

Однако в сентябре 1919 г. Красная армия по существу прекратила военные действия против петлюровцев. И это понятно: она сконцентрировала силы для противодействия главному врагу – деникинцам, а также учитывала, что ей выгодно обострение конфликта между белыми и УНР, поэтому следует не отвлекать петлюровцев на себя, а давать им побольше возможностей для определения главным вектором борьбы противодействие Вооруженным силам Юга России.

Пытаясь восстановить влияние на УГА, лидеры УНР убеждали диктатора ЗУНР Е. Петрушевича, что он находится в полной безопасности. Вместе с тем, следует согласиться с мнением исследователей, что в то время ни С. Петлюра, ни Е. Петрушевич «не открывали всех своих карт»[833].

22 сентября на заседании Рады народных министров с участием членов Директории было принято решение начать военные действия («акции») против Добрармии. Основания для этого давало перехваченное украинской разведкой донесение о планах последней. В обнародованном через два дня воззвании Директории и правительства к народу Украины определялась программа дальнейшей борьбы. В нем отмечалось, что «широкие просторы нашей плодородной земли забрал кацапский царский генерал Деникин», который «возвращает панам добытую крестьянской кровью землю и отбирает общественные права у рабочего», «жестоко преследует украинских деятелей» и «несет новое порабощение Украине». Документ призывал: «Все, кто имеет силу и любовь к свободе… кому дорога демократичная единая свободная Украинская Республика, вставайте на последний решительный бой с нашим врагом»[834].

Трудно сказать, какие чувства пробуждало в народной душе официальное объявление очередной войны, теперь против белого движения. Скорее всего, оно воспринималось уже без особого энтузиазма, поскольку простые люди интуитивно ожидали очередной смены власти. А то, что каждая новая власть приносила свои испытания и беды, стало уже привычным. Следовательно, доминировали тревога, страх, отвращение к любой власти, нежелание ее поддерживать, надежда «переждать» до тех пор, когда вселенская бойня утихнет и можно будет вернуться к привычному мирному течению жизни, к работе, по которой скучали все трудолюбивые руки. В то же время воззвание к украинскому населению от 24 сентября 1919 г. стало первым проявлением реальных соборнических устремлений, ведь два украинских правительства публично подняли голос в деле общенационального значения. Тогда многим казалось, что наконец-то «лед взаимного недоверия… сломлен и найдена совместная линия продолжения борьбы за независимую Украину»[835].

Но эти надежды быстро развеялись, очередная попытка возобновить соборный фронт оказалась неудачной. Внести перелом в крайне неблагоприятную ситуацию ни упомянутые, ни, наверное, любые другие масштабные и радикальные мероприятия уже не могли. Истощенная в жестоких боях Галицкая армия уже не сопротивлялась. Украинские войска не могли удержать занятых позиций, поэтому в начале ноября 1919 г. были вынуждены отступать на запад. Вследствие переговорных акций Добровольческая армия прекратила военные действия против УГА, оказавшейся на грани полной катастрофы.

Одним из главных факторов, который обусловил резкое уменьшение численности и окончательную потерю боеспособности УГА, стало начало невиданной эпидемии тифа.

Исходя из критического положения, в котором оказалась Украинская Галицкая армия в осенне-зимний период 1919–1920 гг., многие исследователи делают вывод, что единственным спасением был союз с Добровольческой армией А. Деникина. Именно этим путем и пошло военное, а впоследствии и политическое руководство Западно-Украинской Народной Республики.

5 ноября 1919 г. делегация галицких офицеров с согласия генерала М. Тарнавского подписала предварительный договор с Добровольческой армией. Его главные положения гласили:

Галицкая армия переходит в полном своем составе с этапными учреждениями, складами и железнодорожным имуществом на сторону русской Добровольческой армии и отдается в полное распоряжение главного коменданта вооруженных сил Юга России через коменданта войск Новороссийской области.

Галицкая армия во время пребывания под упомянутой командой не будет использоваться в борьбе против находящейся на фронте армии С. Петлюры; до момента получения дальнейшего задания она выводится в тыл.

Галицкое правительство приостанавливает временно свою деятельность и переходит под опеку российской добровольческой команды. До времени определения его расположения галицкое правительство немедленно переедет в Одессу.

При высшем штабе галицких войск будут прикомандированы представители российской добровольческой команды в целях решения на месте