— Подожди! — грозно оборвал его лугал. — Ты что же, хочешь сказать, что отказываешься от моего предложения?

— Могучий лугал, ничего подобного я не имел в виду, — ответил Шарур, хотя именно это он и имел в виду. — Я уже говорил тебе, что бог поначалу не разрешил мне жениться на дочери кузнеца Димгалабзу.

— Ну и что? — Кимаш нависал над Шаруром, как скала. — Допустим, это решение можно отменить. И что же мешает тебе принять мое предложение?

— Если бы это решение можно было бы отменить, я с радостью принял бы твое предложение, — ответил Шарур, чувствуя, как пот выступает на лбу. — Однако великий Энгибил по своей безмерной щедрости вернул мне мою клятву, а ты помнишь — я клялся его именем — и разрешил заплатить выкуп кузнецу Димгалабзу, взяв деньги из сокровищницы дома Эрешгуна, а не из прибыли, которую я, к сожалению, не смог получить во время моего последнего путешествия в горы Алашкурру.

Глаза Кимаша расширились.

— Что? — обескураженно переспросил он. — Бог… вернул тебе твою клятву, которую ты дал от его имени? — Лугал выглядел таким же удивленным, как Энимхурсаг до него, услышавший ту же историю. — В это невозможно поверить!

— Можешь верить или не верить, могучий лугал, как тебе больше нравится, — сказал Шарур. — Только правда от этого не изменится. Именно по этой причине я не могу воспользоваться твоей добротой и твоей щедростью.

— Энгибил вернул клятву... — Кимаш покачал головой. У него был вид человека, только что пережившего землетрясение. Видно было, что лугал потрясен, но изо всех сил старается сохранить равновесие. — Ты же понимаешь, что я могу узнать у самого бога, лжешь ты или говоришь правду?

— Конечно, могучий лугал, — сказал Шарур. — Спроси у бога. Великий Энгибил подтвердит тебе, что я не вру.

— Энгибил сам вернул тебе твою клятву? — Кимаш никак не мог поверить, что такое возможно. — Энгибил вернул клятву, которую хранил у себя на сердце? Но Энгибил никогда не возвращает клятвы. Бывает, сам дает, но возвращать — нет, никогда!

— И все-таки он вернул мою клятву. — Шарур знал, или думал, что знает, почему бог поступил именно так. Как и Кимаш, бог пытался отвлечь его от чашки Алашкурри в кладовой его храма. Бог считал, что Нингаль представлял для Шарура гораздо больший интерес, чем какая-то чашка, или даже лугал со своими предложениями. Шарур словно шел по тонкому льду. — Поскольку я давно хотел взять в жены Нингаль, дочь Димгалабзу, я так и сделаю. Теперь, когда великий бог, могучий бог, в своем великодушии позволил мне заплатить выкуп, мне ничто не мешает.

— Союз с домом Димгалабзу наверняка окажется выгодным для дома Эрешгуна, — задумчиво проговорил лугал. — Но неужели такой союз выгоднее, чем союз с домом Кимаша? Если ты возьмешь в жены дочь лугала, дом твоего отца небывало возвысится среди знати Гибила.

Шарур был твердо уверен, что не намерен отдавать свое сокровище ни лугалу, ни самому богу Гибила. Если ты вдруг возвысился, то так же вдруг можешь и упасть. Шарур хорошо это знал.

Он снова поклонился Кимашу, и осторожно подбирая слова произнес:

— Могучий лугал, я давно хотел взять в жены Нингаль, и уже получил одобрение отца, одобрение отца невесты и самого Энгибила. Я очень надеюсь, что у меня все получится.

— Ты упрямый человек. — Со вздохом сказал лугал. — Ладно. Надеюсь, твоей будущей жене не придется жаловаться на твое упрямство. Но, послушай, давай перед тем, как принять окончательное решение, ты все-таки посмотришь на моих дочерей?

Шарур снова поклонился, на этот раз очень низко. Кимаш предлагал нечто очень выгодное с его, Кимаша, точки зрения. Просто так такие предложения не делаются.

— Ты слишком добр ко мне, могучий лугал, — пробормотал он. — Но я должен сказать тебе, что Димгалабзу и мой отец обо всем сговорились, а Гуляль, мать моей невесты, и моя мать готовятся к свадьбе. Они уже назначили брачный пир, так что я не вижу смысла встречаться с вашими прекрасными дочерьми. Я думаю, прежде всего о том, что такая встреча не обрадует ни их, ни меня.

— Может, и так, — покряхтел Кимаш. — Я же знаю, что заставлять человека делать что-либо против его желания — вернейший способ нажить себе врага. Делай, что хочешь, лишь бы это пошло на пользу тебе, мне и Гибилу.

— Благодарю могучего лугала за терпение, — сказал Шарур. Только после того, как слова слетели с его губ, он понял, что Кимаш по-настоящему озабочен тем, как бы не нажить себе врага в лице Шарура. Это его удивило. Чем таким он мог быть опасен лугалу?

Лугал хлопнул в ладоши. Инадапа возник в тронном зале так, что ему мог бы позавидовать Хаббазу: только что его там не было, и вот он уже стоит и ждет распоряжений. Кимаш величественно произнес:

— Мы закончили разговор. Проводи Шарура обратно в дом Эрешгуна.

— Слушаю и повинуюсь, могучий лугал, — Инадапа поклонился и повернулся к Шаруру. — Идем. Я провожу тебя обратно.

— Благодарю слугу могучего лугала. — Шарур поклонился Инадапе, а затем снова Кимашу. — И еще раз благодарю могучего лугала.

Инадапа провел его по коридорам дворца и мимо стражи у входа, почтительно склонившей головы перед управляющим и Шаруром. На площади им пришлось пропустить длинную вереницу рабочих и ремесленников. Только когда они уже шли по улице Кузнецов к дому Эрешгуна, Инадапа спросил:

— Правильно ли я понял, что ты не собираешься заключать союз с домом Кимаша?

— Правильно, господин управляющий, — ответил Шарур. — Идут приготовления к моей свадьбе с дочерью кузнеца Димгалабзу, и я не мог не поведать об этом могучему лугалу. Я же не могу нарушить данные обещания. Но почему ты спрашиваешь?

— И могучий лугал принял это? — спросил Инадапа. Видимо, он подслушивал у дверей тронного зала, так что мог слышать весь разговор Шарура с лугалом. Слушал, но поверить не мог. И теперь желал убедиться, что правильно все услышал.

— Могучий лугал принял это, — кивнул Шарур. — В своем несравненном терпении, в своем великодушии, в своей великой доброте он принял это.

— Да, я слышал, — досадливо