Сначала казалось, что Англия на стороне южан. Классовые чувства побуждали английскую аристократию симпатизировать плантаторам. Либералам, противникам рабства, позиция Севера казалась двусмысленной. Почему Линкольн сражается? Он ведь сам признался, что не поддерживает аболиционизм. Во имя каких принципов он принуждает вступить в Союз те штаты, которые его не признают? Даже либерал Гладстон заметил: «Джефферсон Дэвис и другие южные лидеры создали армию; похоже, теперь они создают флот, но что гораздо важнее — они создали нацию». Лорд Роберт Сесил напомнил, что Юг — клиент Англии, а Север — ее соперник. Блокада северными военно-морскими силами портов Конфедерации приводила к различным инцидентам. Самым серьезным было «дело Трента» — задержание союзным военным кораблем британского судна, направлявшегося в Европу, и арест на его борту двух представителей Конфедерации. Этот акт, противоречащий международному праву, вызвал такой взрыв негодования в Англии, что Рассел выдвинул настоящий ультиматум, и только благодаря вмешательству королевы Виктории и особенно принца Альберта, который (от имени королевы) смягчил тон послания, удалось избежать англо-американской войны. Освобожденные посланцы смогли продолжить свой путь. Но только много позже, когда Линкольн занял решительную позицию по вопросу о рабстве, английское общественное мнение сплотилось вокруг «янки».

9. Генерал Макклеллан был странным человеком. Он командовал огромной армией, самой многочисленной из всех, когда-либо сформированных на этом континенте. Правительство без ограничений снабжало его оружием, обмундированием и транспортом. Но он не трогался с места, поскольку был неизменно уверен, что враг сильнее и лучше вооружен. Линкольн проявлял беспокойство. Невозможно поддерживать дисциплину и боевой дух в армии, не занятой в военных действиях. «Если мы ничего не предпримем, — сказал президент, — наше дело безнадежно». И еще: «Если Макклеллан не нуждается в армии, я не прочь ее позаимствовать». Жители страны воспылали гневом против Макклеллана, когда совершенно неожиданно генерал Конфедерации Джонстон невозмутимо покинул свою позицию на реке Булл-Ран, которую вот уже несколько месяцев Макклеллан собирался атаковать. Общественное мнение с яростью требовало, чтобы неприятеля хотя бы начали преследовать. Но Макклеллан заявил, что не может взять Ричмонд лобовой атакой и пройдет через полуостров от Йорктауна, переправив армию морем. И действительно, с помощью флота он перевез сто двадцать одну тысячу пятьсот человек и четырнадцать тысяч пятьсот девяносто две лошади. Некоторые корабли были потоплены «Мерримаком», и на какое-то время возникли опасения, что эта странная железная палатка превратится в «грозу морей». Маленький «Монитор» храбро атаковал его. Произошла необычная «дуэль карлика и гиганта, оба из которых давно утратили свой первозданный вид». Пять раз в ходе боя два корабля подходили друг к другу вплотную и стреляли в упор. Лица моряков почернели от пороха. Сражение закончилось вничью и показало, что броненосцы остаются практически неуязвимыми для артиллерии. Весь мировой флот оценил последствия этого урока; эпоха деревянных кораблей подошла к концу.

10. «Кампания на полуострове» является классическим примером сражений, проигранных из-за отсутствия твердости у командующего. Когда Макклеллан прибыл на оборонительные позиции у Йорктауна, там находилось всего пятьсот солдат. Пошел ли он наконец в наступление? Отнюдь нет. Он засел в окопе и написал Линкольну: «Чтобы не возникло недоразумений по поводу нашего очевидного бездействия. Мы не потеряли ни единого дня, ни единого часа. Мы проделали работу, которую иначе как гигантской не назовешь». Генералы Юга смеялись над ним: «Любой не колеблясь пошел бы в атаку, но только не Макклеллан». Он проводил большую часть своего времени, сочиняя возвышенные письма жене, на деле предназначавшиеся потомкам; в них он воспевал собственную отвагу и решимость. Его противником выступил генерал Ли, который смело отправил своего лучшего лейтенанта Джексона (по прозвищу Stonewall Jackson)[49] в долину Шенандоа, чтобы этим отвлекающим маневром остановить федералов. Джексон смел все на своем пути, захватил три тысячи пленных, снаряжения и припасов на двадцать пять тысяч долларов, а затем присоединился к Ли в Ричмонде. Из этого наступления Макклеллан сделал вывод, что в распоряжении Ли — двести тысяч человек. «Иначе, — рассуждал Макклеллан, — он не рискнул бы остаться без Джексона». Он совсем не учел, что теперь Ли досконально изучил его характер и делает ставку на нерешительность противника. Наконец возле Ричмонда произошло кровавое сражение, получившее название «Семидневная битва», в которой Ли потерял двадцать тысяч человек, а Макклеллан — шестнадцать тысяч. В этот момент Макклеллан мог в очередной раз взять Ричмонд. Но он отдал приказ к отступлению и двинулся на свою базу, потеряв большое количество оружия и транспорта, подобранных конфедератами. Когда этот нерешительный Наполеон привел обратно к Потомаку свою «Великую армию», понапрасну понесшую потери, его освободили от командования. Но впоследствии, когда его преемники проявили себя не лучше, чем он, и потерпели поражение во второй битве при Булл-Ран, открывшей путь к вторжению в Мэриленд, Макклеллана призвали вновь, и он наконец остановил Ли на реке Энтитем. В ночь победы Линкольн телеграфировал: «Благослови Господь тебя и всех, кто с тобой. Уничтожьте армию мятежников, если сумеете». Но Макклеллан был не способен действовать столь стремительно. Он снова позволил Ли отойти, а сам тем временем писал жене: «Я послал сильное и решительное письмо президенту… Если он последует моим советам, страна будет спасена». На сей раз Линкольн избавился от него окончательно, несмотря на разгневанных макклелланистов, которые упорно утверждали, что, получи генерал небольшую отсрочку, он непременно одержал бы победу в решающей битве этой войны.

11. Битва при Энтитеме, остановив вторжение, завершила губительный для Севера период. Произошло это очень вовремя, так как положение Линкольна становилось все более трудным. Многие из его окружения полагали, что Юг победить невозможно. Такого же мнения придерживались английское и французское правительства, которые непременно признали бы независимость Юга, сумей Ли взять Балтимор. Во Франции Наполеон III в ту пору надеялся водворить в Мексике своего ставленника, императора Максимилиана, и, полагая, что ему нужна дружба с Югом, уверял в Сен-Клу Слайдела в своем добром расположении. Он даже втайне уполномочил судостроителя Люсьена Армана из Бордо, которого хорошо знали его друзья, построить два линкора и четыре корвета для конфедератов. Но когда позднее стало казаться, что Север выигрывает, Наполеон III запретил поставку судов, что наряду с другими обстоятельствами повлекло за собой разорение французского судостроителя. В Англии только освобождение рабов могло заставить общественное мнение диаметрально изменить свою позицию. Линкольн долго выжидал, прежде чем принять это решение. Придя к окончательному выводу о необходимости закончить войну примирением, он не хотел раньше времени будоражить рабовладельцев. На всех территориях, оккупированных союзными армиями, рабы получали свободу, и их группировали в рабочие батальоны, но Линкольн всегда утверждал, что вопрос рабства интересует его лишь в той мере, в какой это связано со спасением Союза, и что он, президент, должен был считаться с остававшимися в Союзе рабовладельческими штатами. Более того, Сьюард убедил его,