Полубоги обнажили свое оружие, Аид призвал свой меч, Гефест – огненный хлыст, а Артемида – лук. Персефона и Геката остались безоружными. Когда Персефона увидела острые лезвия клинков полубогов, в ее груди закипела тревога. Магия не имела значения, если отравленный конец коснется ее плоти.

Персефона начала обдумывать свой первый шаг, оглядываясь по сторонам. Ее окружали Геката и Аид, который выглядел великолепно, возвышаясь над всеми в черных доспехах. В некотором смысле ей хотелось бы обладать таким же боевым опытом, как и он, но она не хотела такой ответственности.

Затем Геката исчезла. Сердце Персефоны бешено заколотилось, а полубоги подняли свое оружие. Тесей усмехнулся.

– Похоже, твоя титанида покинула тебя. Возможно, тебе следует уже привыкнуть к этому чувству.

Но Персефона знала, что это неправда. Она все еще ощущала металлический привкус магии Гекаты на кончике языка.

Затем Тесей опустил взгляд и вытер ботинок о тротуар.

– О, ну разве это не прискорбно? – сказал он. – У меня на ботинках кровь.

Персефона стиснула зубы, ее ногти впились в ладони. Ее магия бушевала внутри нее. Она знала, что Тесей сказал это, чтобы ее спровоцировать, что ему нравилось тревожить и без того незаживающую рану в ее душе, и, как бы ей ни хотелось напасть, она не сделала первый шаг. Его сделала Артемида.

Богиня охоты издала гневный крик и бросилась к Тесею, горе подпитывало ее ярость, и когда их клинки столкнулись, полубоги, убившие жриц, напали.

Персефона ожидала, что Сандрос первым бросит ей вызов, учитывая, что она похоронила его под грудой адаманта у входа в лабиринт, но она была удивлена, когда перед ней появился Кай. Смотреть на него было все равно что смотреть в лицо Посейдону и Тесею – его глаза были такого же ясного цвета морской волны.

Она уже начала презирать их.

У Кая было копье, и он направил его ей в горло. Персефона создала стену из толстых шипов, которая разлетелась вдребезги от его удара. Ей удалось увернуться от копья, но мощный разряд ударил ее прямо в грудь. Она сильно ударилась, когда ее отбросило назад, и земля вокруг нее взорвалась.

Несмотря на силу удара, Персефона быстро поднялась, преодолев трещину, образовавшуюся от удара. В этот момент она поняла, что оказалась всего в нескольких метрах от армии смертных. Их крики ненависти сопровождались звуками их мечей, ударяющихся о щиты, свистом стрел и разрывами пуль, одна из которых ожгла ее плечо. Боль потрясла ее и мгновенно вызвала тошноту.

Она создала стену из шипов, чтобы преградить им путь, хотя и знала, что это был только вопрос времени, когда смертным удастся взобраться на заслон или прорубить себе путь, но затем они все вспыхнули неземным пламенем. Магия принадлежала Гефесту – огонь не обжигал ее шипы, но испепелял любого смертного, который прикасался к ним, и так препятствовал продвижению армии.

Прежде чем Персефона успела пошевелиться, на нее обрушился новый поток энергии. Это было похоже на удар мощной волны, от которого у нее перехватило дыхание, как будто она тонула. Она упала на колени и, пытаясь набрать в легкие воздуха, подняла глаза и увидела приближающегося к ней Кая с ужасной ухмылкой на лице.

Он поднял свое копье параллельно земле и прицелился, но был отброшен назад и пригвожден к земле ударом двузубца Аида. Затем внезапно Аид оказался перед ней, помогая подняться на ноги, его руки обхватили ее лицо, взгляд был встревоженным и немного безумным.

– Я в порядке, – сказала Персефона.

Аид ничего не сказал, лишь крепко поцеловал ее в губы, и она подумала, что сейчас расплачется, но волоски на ее руках встали дыбом, и она поняла, что вот-вот произойдет что-то еще. Они оторвались друг от друга как раз в тот момент, когда молния ударила в храм Афины. Удар был нанесен со стороны Тесея и был направлен в единственное место, которое могло гореть, – в деревянные двери.

– Нет, – выдохнула Персефона.

– Уходи, – сказал Аид.

Он пронесся мимо нее, срываясь на бег, на ходу вырвав двузубец из груди Кая и устремляясь за Тесеем. Персефона перенеслась на крыльцо храма, где бушевал божественный огонь. Пламя давало жар и дым, но не уничтожало дерево – оно было похоже на огонь Гефеста. С другой стороны дверей она слышала отчаянные крики. Паника охватила ее, когда она подумала о том, сколько людей может оказаться внутри, как в ловушке.

Прежде чем Персефона смогла решить, как справиться с огнем, она почувствовала разряд электричества позади себя и, резко обернувшись, столкнулась лицом к лицу с Сандросом, глаза которого горели. Он угрожающе улыбнулся:

– Узнала меня?

– Как я могла не узнать? – ответила Персефона. – Ты такой же уродливый, как и твой отец.

Его губы скривились, глаза полыхнули гневом. В его руке сверкнула молния, когда он направил в нее заряд. Персефона отскочила в сторону, думая, что от удара двери могут распахнуться, но это только усилило пожар.

Черт!

Персефона метнула в бога черные шипы. Они пронзили его насквозь, каждый из них заставлял его отступать шаг за шагом, его тело билось в конвульсиях. Несмотря на это, ему удалось поразить ее еще одним разрядом, и она отлетела в сторону. Пролетев сквозь мраморную колонну, она тяжело приземлилась на спину.

Полубог бросился на нее, но был пронзен густыми черными шипами, которые она собрала вокруг себя. Кровь капала с его тела прямо на нее. Она была слишком взбешена, чтобы испытывать отвращение, даже когда отпустила шипы, и он навалился на нее сверху. Она оттолкнула его от себя, и Сандрос упал с крыльца.

Когда Персефона поднялась на ноги, в небе вспыхнул свет. Она с удивлением и благоговейным трепетом наблюдала за тем, как солнце опускается с неба. Когда оно рухнуло на землю, произошла еще одна вспышка, и земля содрогнулась, как тогда, когда Новые Афины были отделены от остальной части Новой Греции.

Мир погрузился во тьму, и единственным источником света стала луна Селены, которая заливала все вокруг серебром.

Именно тогда Персефона поняла, куда исчезла Геката. Она сбросила Гелиоса с неба.

У Персефоны не было времени долго размышлять о том, что будет дальше. Сейчас ей нужно было спасти смертных в храме.

Собравшись с силами, она бросилась к двери. Сначала она не знала, что делать, но потом заметила, что пламя излучает энергию, очень похожую на жизнь, а если у чего-то есть жизнь, оно может и умереть. Персефона сосредоточилась на ощущении огня. Его дикий жар пульсировал, она чувствовала это своей ладонью и, уловив биение, сомкнула пальцы вокруг огня, сминая и душа́ его до тех пор, пока от него не осталось и следа.

Не раздумывая, она коснулась дверной ручки и тут же почувствовала,