снова возвращается.

Только на этот раз… я не думаю, что оно когда-нибудь исчезнет.

Глава шестьдесят восьмая

Оукли

– Что ты делаешь?

Я смотрю на сердитое лицо Бьянки.

– Доброе утро.

Руки на бедрах, смотрит на меня сверху вниз.

– Ты спал в коридоре?

Не совсем. Я пытался, но деревянный пол сделал миссию невыполнимой.

Сев, я потираю узел на шее.

– Зависит от того, что ты называешь сном.

Она стонет.

– Ты сумасшедший.

Я предпочитаю слово решительный.

Переступив через меня, она фыркает:

– Чтобы когда я вернусь, тебя здесь не было.

Я встаю и бегу за ней по коридору.

– Куда ты идешь?

Я слышу, как она ворчит себе под нос, закидывая сумочку на плечо.

– На пары.

Отлично.

Потому что, если она идет на занятия, это значит, что она не уезжает.

Что это еще не конец.

– Увидимся позже, малышка.

Бьянка показывает мне средний палец.

– Нет, не увидимся.

Ухмыляясь, я смотрю на ее дерзкую маленькую попку, когда она уходит.

Увидимся.

Глава шестьдесят девятая

Бьянка

После занятий я встретила своих братьев, слоняющихся по общежитию. Как будто Оукли, разбившего лагерь возле моей комнаты прошлой ночью, было недостаточно.

Нацепив на лицо приторно-сладкую улыбку, я роюсь в сумочке в поисках ключей.

– Слушайте, вчера я наговорила вам много грубостей, – вставляю свой ключ в замок и открываю его, – и просто хочу, чтобы вы знали… я все еще так думаю.

Собираюсь захлопнуть дверь у них перед носом, но Джейс вытягивает ногу и не дает мне этого сделать.

– Впусти нас, и давай поговорим.

– Мне не о чем с тобой разговаривать.

– Хорошо, – говорит Коул. – Тогда впусти меня, чтоб я мог извиниться.

Я изучаю его лицо в поисках признаков того, что он лжет, но ничего не вижу.

– Ты можешь войти.

Джейс пытается войти вслед за ним, но я тычу пальцем ему в лоб.

– Не ты, придурок.

Я не даю ему пройти.

Все знают, что Джейс никогда не извиняется, и мне не интересно слушать его сраные оправдания.

Коул разводит руки в стороны и кружится по моей комнате.

– И вот так просто я был повышен до любимого брата.

Я пристально смотрю на него.

– Я бы не стала преувеличивать. Ты все еще должен передо мной извиниться.

– Черт возьми, Бьянка, – ворчит Джейс. – Впусти меня.

– В этом и заключается особенность взрослой женщины. Мне больше не нужно делать то, что ты говоришь. – Я постукиваю себя по груди. – Я сама решаю, что для меня лучше. Не ты.

– Я позволяю тебе принимать свои собственные решения, – возражает Джейс. – Например, мы оба знаем, что я могу легко поднять тебя и убрать с дороги, но я этого не делаю.

Не смешно.

Развернувшись, я сосредотачиваюсь на Коуле.

– Я очень надеюсь, что ты извиняешься лучше, чем он.

Коул роется в кармане, достает бумажник и показывает стодолларовую купюру.

– Как тебе это в качестве извинений?

Да он издевается надо мной.

– Ты не можешь подкупить меня, тупица. – Хватаю сотню и засовываю ее в лифчик. Я зла и обижена. Но не глупа. – Скрывать от меня правду было неправильно.

– Я знаю, – дуется Коул. – Но Джейс сказал…

– Джейс – придурок.

– Эй, – огрызается Джейс. – Я вообще-то здесь.

Я поворачиваюсь к нему лицом.

– Ты придурок.

Джейс шумно вдыхает, отчего его ноздри яростно раздуваются.

– Я сделал это только потому, что люблю тебя. И я знаю, тебе трудно это понять, ведь ты чувствуешь себя так, словно у тебя земля ушла из-под ног. – Он делает шаг вперед, но я щелкаю пальцами.

Раздраженный, Джейс скрещивает руки на груди.

– Можно войти?

– Ладно, – ворчу я, но только потому, что мне любопытно, что он хочет сказать.

– В любом случае, – продолжает он, закрывая за собой дверь. – Я никогда не хотел причинить тебе боль. Я просто… – Его голос затихает.

– Ты просто что? – давлю на него я.

– Если бы тебе представилась возможность стереть самые ужасные воспоминания из мозга человека, которого ты любишь, ради которого готова на все, и который и так живет в постоянной боли из-за всего, через что пришлось пройти… разве ты бы не воспользовалась ею?

Я на мгновение задумываюсь об этом.

– Нет.

Потому что я считаю, что честность – всегда лучшая политика. Как бы больно это ни было.

– Что ж, в этом разница между мной и тобой, – говорит Джейс. – Это моя работа – защищать тебя, а не наоборот.

– Это была не защита.

– Защита, – протестует он. – Ты не понимаешь, потому что не можешь увидеть ситуацию с моей точки зрения. Я собирался рассказать тебе, но потом ты посмотрела на меня своими большими, наполненными слезами глазами, когда узнала, что Хейли погибла в аварии, и я не смог. – У его рта образуются морщины. – Ты едва держалась после того, как узнала о маме и Лиаме. Новости о ребенке тебя бы просто убили. Поэтому я решил, что чем меньше ты будешь знать об аварии и Оукли, тем лучше для тебя.

– Доктор согласился с Джейсом. Он сказал нам не давить на тебя. – Коул морщится. – Конечно, речь не шла о том, чтобы никогда тебе не рассказывать…

– Заткнись, Коул, – рявкает Джейс. – Ты не помогаешь.

В этот момент мне в голову приходит мысль.

– Я не смогла ничего найти об аварии в Интернете.

Джейс выглядит чертовски виноватым.

– Да, насчет этого. Возможно, я установил на твой компьютер парочку программ, чтобы это произошло.

Невероятно.

– Господи, ты такой мудак.

– Справедливо, но я мудак, который любит тебя. – Он указывает на меня пальцем. – К тому же тебя тоже нельзя назвать невинной. Ты несколько месяцев встречалась с Оукли у нас за спиной.

Коул кивает в знак согласия.

– Это правда, сестренка.

– Это… другое.

Джейс приподнимает бровь.

– Как это?

– Единственная причина, по которой я не рассказывала вам об Оукли, заключалась в том, что вы, ребята, его семья, и вы бы ни за что не смирились с тем, что мы спим вместе. – Я смотрю на них обоих. – Но после того, как все стало серьезно, мы собирались сказать вам правду. Вот почему я попросила вас прийти на ужин в ночь аварии.

Джейс касается подбородка, притворяясь, будто думает.

– Позволь уточнить, ты не рассказала нам о ваших отношениях, потому что защищала его. Примерно так же, как я защищал тебя?

Я понимаю, к чему он клонит, но это не одно и то же.

– Это другое, Джейс.

– Почему?

Задумавшись об этом, я понимаю, что, возможно, ошибаюсь. Ложь все равно