еврейской реорганизации, отмеченный духом просвещенного покровительства. Теоретически Комитет был готов уступить евреям человеческие и гражданские права вплоть до рассмотрения необходимости их окончательного освобождения. Но «ввиду невежества, предрассудков и моральной испорченности низших классов еврейского и польского народа» — патрицианские члены Комитета по аграрно-еврейскому вопросу предоставили равную долю комплименты евреям и польским крестьянам, — немедленное освобождение, по их мнению, должно было оказаться вредным, так как оно давало бы евреям свободу действий в ущерб стране. Следовательно, необходимо было потребовать в качестве предпосылки еврейской эмансипации улучшения еврейских масс, которое должно было быть достигнуто путем отстранения от вредной торговли спиртными напитками и побуждения к занятиям земледелием, путем упразднения кагалов, т. е. их общинного автономии и путем изменения еврейской школьной системы в соответствии с гражданскими требованиями. Чтобы завоевать доверие евреев к предлагаемым реформам, Комитет предложил правительству пригласить «просвещенных» представителей еврейского народа для участия в обсуждении намечаемых реформ.

Обратив свои взоры на Запад, где ассимиляция евреев уже началась, Польский комитет решил обратиться к еврейскому реформатору Давиду Фрилендеру из Берлина, который был, так сказать, официальным философом еврейской эмансипации, и узнать его мнение. о путях и средствах реорганизации еврейской жизни в Польше. Епископ Куявии Мальчевский обратился от имени польского правительства к Фридлендеру, призывая его, как ученика Мендельсона, просветителя еврейства, изложить свои взгляды на предложенные еврейские реформы в Польше. Польщенный этим приглашением, Фридлендер поспешил составить подробное «Мнение об улучшении положения евреев в Королевстве Польском».

Согласно Фридлендеру, польские евреи в культурном отношении остались далеко позади своих западных единоверцев, потому что их прогрессу мешали их талмудическое образование, пагубная доктрина хасидизма и самоуправление их кагалов. Поэтому со всеми этими влияниями следует бороться. Еврейская школа должна быть приведена в более тесный контакт с польской школой, еврейский язык должен быть заменен языком страны, и в целом следует поощрять ассимиляцию и религиозную реформу. Продвигая религиозные и культурные реформы, правительство, по мнению Фридлендера, должно укреплять евреев в вере в то, что они «со временем получат гражданские права, если будут стараться совершенствоваться в духе изданных для них правил».»

Это лакейское представление о необходимости «заслужить» гражданских прав совпадало с мнением официального Польского комитета в Варшаве.

Вскоре после этого докладная записка, подготовленная комитетом, была передана через его председателя графа Чарторыйского польскому наместнику Зайончеку. Бывший товарищ Костюшко, Зайончек впоследствии превратился из революционера в реакционера, который стремился выслужиться перед верховным главнокомандующим губернии великим князем Константином Павловичем. Поэтому неудивительно, что план Комитета, каким бы консервативным он ни был, показался ему слишком либеральным. В своем рапорте императору Александру I от 8 марта 1816 г. он писал следующее:

Рост еврейского населения в вашем Королевстве Польском становится угрозой. В 1790 г. они составляли здесь тринадцатую часть всего населения; сегодня они составляют не менее одной восьмой. Трезвые и находчивые, они довольствуются малым; они зарабатывают себе на жизнь обманом и благодаря ранним бракам размножаются сверх всякой меры. Избегая каторжного труда, они сами ничего не производят и живут только за счет рабочего класса, который помогают разорять. Их своеобразные учреждения отделяют их внутри государства, отмечая их как иностранцев, и в результате они не могут в своем нынешнем состоянии снабдить государство ни хорошими гражданами, ни способными солдатами. Если не будут приняты меры для использования полезных качеств евреев для общего блага, они скоро истощат все источники национального богатства и будут угрожать превзойти и подавить христианское население.

В том же 1816 году план решения еврейского вопроса был предложен русским государственным деятелем Николаем Новосильцевым, имперским уполномоченным при губернском правительстве в Варшаве. Новосильцев, не симпатизировавший полякам, в своем проекте показал себя другом евреев. Вместо установленного официальным Комитетом принципа: «исправление прежде всего, а гражданские права — в последнюю очередь», он предлагает другую, более либеральную процедуру: немедленное наделение евреев гражданскими и отчасти даже политическими правами, сопровождаемое реорганизацией, еврейской жизни по линии европейского прогресса и модернизированной схемы автономии. Все общественные и культурные дела должны быть переданы в ведение «управлений», одного центрального управления в Варшаве и местных управлений в каждой провинции Королевства по образцу еврейских консисторий Франции.

Эти управления должны состоять из раввинов, старейшин общины и уполномоченного, представляющего правительство; в центральной дирекции этот уполномоченный заменяется «прокурором», назначаемым непосредственно королем.

Вся эта организация должна находиться в ведении министра народного просвещения, который также будет осуществлять право утверждения раввинов, назначенных управлениями. В функции управлений будет входить регистрация еврейского населения, управление общинными финансами, раздача милостыни и открытие светских школ для еврейских детей. Свидетельство об окончании такой школы требуется от каждого молодого человека, подающего заявление на получение свидетельства о заключении брака или на разрешение заниматься ремеслом или приобретать собственность. «Всем евреям, исполняющим обязанности, возлагаемые настоящим статутом, должно быть предоставлено полное гражданство», а те, кто отличился в науке и искусстве, могут даже быть признаны достойными политических прав, не исключая членства в польском сейме. На ближайшее время Новосильцев советует воздержаться от экономических ограничений, вроде запрещения торговли спиртными напитками, хотя и признает целесообразным сдерживание ее роста, и ратует за проведение системы экономических реформ путем поощрения ремесел и земледелия среди евреев. В начале 1817 г. проект Новосильцева был представлен Польскому Государственному совету.

Ему с большим упорством противостояли Чарторыйский, польский наместник Зайончек, Сташиц и другие польские сановники, чья враждебность была направлена не столько против проеврейского плана, сколько против его русского автора. Государственный совет назначил специальную комиссию, которая, рассмотрев проект Новосильцева, пришла к следующим выводам:

1. Невозможно провести реорганизацию еврейской жизни через самих евреев.

2. Создание отдельной культурной организации для евреев будет только стимулировать их национальную отчужденность.

3. Полная гражданская и политическая эмансипация евреев противоречит польской конституции, которая предоставляет особые привилегии исповедникам господствующей религии.

На пленуме Государственного совета Польши обсуждение проекта Новосильцева было чрезвычайно бурным. Польские члены Совета усмотрели в проекте «политические цели, противоречащие национальному элементу страны». Они подчеркивали опасность, которую повлечет за собой немедленная эмансипация евреев для Польши. «Пусть евреи сначала станут настоящими поляками, — воскликнул судья Кожмян, — тогда можно будет смотреть на них как на граждан». Когда тот же господин заявил, что нельзя принимать в гражданство полчища людей, которых надо сначала приучить к чистоте и вылечить от «проказы и подобных болезней», Зайончек расхохотался и закричал: «Слушай, слушай! так легко не избавиться от парши». После такой возвышенной «критики» проект Новосильцева был отклонен. Собор склонялся к мнению, что «психологический момент» для радикального переустройства внутренней жизни евреев еще не наступил, и поэтому решил ограничиться отдельными мерами, главным образом «исправительного»