Ром плюхнулся на стул рядом со мной и сказал:

— Хватит девчачьих драк, если только вы не собираетесь снять свой верх.

— Теперь я бы заплатил, чтобы посмотреть, — ухмыльнулся Александр. — Кто-нибудь хочет быстро заработать тысячу баксов? Я нанесу масло.

— Я, — хихикнула одна из маленьких прислужниц Виктории и заерзала на своем сиденье чуть подальше от нас. — Я бы с удовольствием.

Его взгляд метнулся ко мне, и у него хватило здравого смысла покраснеть на щеках. Он попался не потому, что ему было небезразлично, что я думаю, а потому, что я чувствовала: ему нравилось думать, что ему все сходит с рук прямо у меня на глазах.

Мне стало интересно, что же на самом деле произошло в ту ночь, когда произошла авария. Из-за чего на самом деле у нас была ссора?

Меня спас обслуживающий персонал, который эффектно вошел в обеденный зал, каждый из них толкал серебряную тележку, доверху уставленную красивыми блюдами с едой и бутылкой безалкогольного вина.

Мне захотелось чего-нибудь покрепче и еще одну сигарету.

— Наконец-то, я думал, нам придется сидеть здесь часами и вести неловкую светскую беседу, — сказал Ром, наклоняясь ко мне. Он помолчал и добавил: — От тебя пахнет дымом. Ты что, курила?

— Нет, может быть. А что? — спросила я и повернулась, чтобы посмотреть на него. У меня сразу же возникло мучительное ощущение, будто я смотрю на мертвеца.

Чувство утраты, которое я испытывала по отношению к нему, было осязаемым до такой степени, что я чувствовала вкус соленых слез, которые выплакала над его гробом.

Но он был здесь, передо мной, и, казалось бы, не то, кого я любила настолько глубоко, чтобы разрушить ее свой из-за его кончины. Почему мне казалось иначе? Было ли это предчувствием?

— Высшие не курят, — сказал он и вопросительно приподнял бровь. — Это что-то для Низших. Твоя кома ведь не втянула тебя в их бродячий образ жизни, верно?

— Не знаю. Может и втянула, — ответила я. — Или, может быть, я всегда была такой и все это время притворялась.

— С деньгами твоей семьи?

— Маловероятно, — фыркнул он. Мой желудок сжался от того, насколько невероятно великолепным он был, придавая даже малейшую эмоцию своему потрясающему лицу. — Я уверен, уважаемый отец Авалон скорее отрезал бы себе ноги, чем позволил своему единственному ребенку водиться с Низшими.

— Я уверена, отцу не обязательно знать, чем я занимаюсь, — сказала я, намеренно посылая ему сообщение, чтобы он заткнулся на хрен.

— Я уверен, что никому не нужно знать, принцесса, — сказал он, наклоняясь ближе. Он был так близко, что его дыхание касалось изогнутой раковины моего уха и согревало ее, пока он говорил. Я боролась с желанием вздрогнуть от этого ощущения.

— На самом деле, никому не нужно знать, что теперь ты другой человек. Я вздрогнула, отпрянула и сказала:

— Это из-за комы. Я просто сама не своя с тех пор, как проснулась.

— Я вижу, — сказал он и одарил меня ухмылкой, от которой у меня внутри все растаяло. — И все же я бы хотел узнать, кто ты.

— О чем вы двое говорите? — потребовал Александр. — Я вижу, как ваши головы соприкасаются. Вы что-то замышляете?

— Может быть, что-то против меня?

— Конечно, нет, — ответила я и выпрямилась, отстраняясь от Рома. — Он просто говорил мне, как сильно он восхищается тобой. И как мне повезло, что у меня есть ты.

Я слегка улыбнулась, чтобы отвлечь его, и, похоже, это сработало. Он ухмыльнулся и сказал:

— Конечно. Старый добрый Роман всегда знает, где следует действовать осторожно, а где держаться подальше.

Как раз в этот момент к нашему столику подошел обслуживающий персонал, избавив меня от дальнейших объяснений, и я вздохнула с облегчением. Они поставили перед нами тарелки. Конечно, у парней были больше порции, чем у девушек, но еда была такой же изысканной и сытной.

Слава богу, отец Александра придумал питательную, здоровую пищу и не стал добавлять жир в наши бедные, хрупкие человеческие тела, — сказала Виктория и принялась энергично нарезать кровавый стейк. — В противном случае мне пришлось бы питаться чипсами из салата- латука и пить воду.

— За мистера Ремингтона, — сказал Ром, поднимая бокал с пузырящимся поддельным вином после того, как официанты налили каждому из нас по бокалу. — Без его изобретений наша жизнь была бы неопровержимо сложнее.

Я подняла свой бокал вместе с остальными за столом, но понятия не имела, что изобрел мой будущий свёкор и как я смогу избежать того, чтобы стать его невесткой.

Это было важнее всего, помимо попыток разгадать, кто я. Порвать с Александром, не разбив ему сердце и не задев слишком много решеток вокруг Академии Кримсон.

Я разрезала свой стейк и откусила кусочек, но, на мой вкус, он был слишком кровавым и слишком жирным. Всего после двух укусов меня начало подташнивать, и мне пришлось отложить вилку.

— И всё? — спросил Александр, сидевший рядом со мной. — Ты выглядишь лучше без лишнего веса, но ты должна помнить, что я не хочу, чтобы ты была слишком худой.

— Я хочу за что-нибудь ухватиться в нашу первую брачную ночь.

— Я неважно себя чувствую, — ответила я и подцепила скользкий на вид картофель кончиком вилки. — И мне на самом деле не нравится еда.

— Это твое любимое блюдо, — воскликнул Александр. — Именно поэтому я дал указания кухне приготовить его сегодня вечером. Тебе нравились ребрышки и картофельное пюре с соусом. Что случилось?

— Ничего не случилось, — ответила я. — Возможно, это из-за лекарств. Я просто не очень хорошо себя чувствую. Мне нужно пойти снова прилечь.

— Держи свою задницу прямо здесь, рядом со мной, любовь моя, — сказал Александр низким тоном, который дал мне понять, что он так легко меня не отпустит. — Ты можешь сидеть рядом со мной весь ужин. Нам нужно выступить единым фронтом. Это важно для имени Ремингтон.

Я кивнула и продолжила ковырять в тарелке, прислушиваясь к бессмысленным разговорам вокруг меня. Я потратила некоторое время, осматривая другие столики в обеденном зале в поисках чего- нибудь, что показалось бы мне знакомым.

Однако ничего не происходило, и с каждым лицом, по которому скользил мой взгляд, я все больше и больше убеждалась, что со мной что-то глубоко не так.

Пока я не наткнулась на одно в дальнем конце зала, кто-то в тени и частично прикрытый копной густых светлых волос, падающих ему на глаза.

Он провел по ним