Мы поднялись по небольшой лестнице, прошли по короткому коридору и спустились еще по одной лестнице. Затем, наконец, мы прошли по узкому проходу и снова поднялись наверх. Я услышала звуки разговора парней еще до того, как увидела их. Отчетливые голоса титулованных молодых людей, которые были на вершине мира. Которым было обещано все, чего они когда-либо хотели, за всю их жизнь. Перед ними простиралось их будущее, заранее спланированное, упакованное и напичканное привилегиями до такой степени, что они могли лопнуть от них.

Виктория переступила порог, и все головы повернулись в ее сторону, а один высокий, атлетически сложенный парень воскликнул:

— Черт возьми, смотрите, кто не смог остаться в стороне даже на день!

— Ты знаешь меня, Квин, — сказала она, и я, наконец, увидела ее светлую сторону.

Она отбросила надменный вид превосходства и расслабилась, начав флиртовать с парнями по другую сторону туннеля. — Я люблю общество мужчин гораздо больше, чем общество женщин.

— Ты женщина для мужчины, — сказал Квин, протягивая руку, чтобы схватить ее за запястье. — Ты моя женщина, если хочешь.

— Я пока не хочу связывать себя, — хихикнула она и позволила ему прижать себя к груди.

— Ты и не обязана. Я сделаю это за тебя, — усмехнулся Квин. Он был классически хорош собой в свежем, чисто американском стиле. У него были короткие светлые волосы, пронзительные голубые глаза и ямочки на щеках, когда он смотрел на меня.

— Итак, почему никто не сказал мне, что ты вышла из комы?

Я пожала плечами и склонила голову набок. Его глаза были достаточно дружелюбными, но холодными. Скользки. Я ему не доверяла.

— Не знаю, — ответила я. — Я сама только недавно узнала, — ответила я.

Он разразился громким смехом и оглянулся.

— Йоу, Ремингтон! Твоя девушка здесь, внизу! — проревел он, поднимаясь по еще одной короткой лестнице на поросшую травой лужайку наверху. Я видела внутренний двор из своей комнаты, поэтому знала, что на стороне парней было меньше цветов и деревьев, и больше открытого пространства на лужайке.

Вероятно, для спаррингов и фехтования, или чему там их учили.

Я услышала, как кто-то спускается к нам, и голос Александра произнес:

— Детка? Что происходит?

Он резко остановился, когда увидел меня, и его лицо озарилось, когда наши глаза встретились.

— Вот ты где. Я как раз думал о тебе.

— Я уверена, что так оно и было, — сказала я. — Уверена, тебе не терпелось увидеть меня снова.

— Конечно, — ответил он и поднял меня на руки, отчего у меня перехватило дыхание, но не от волнения или радости, а от физического акта раздавливания ребер.

— Ты должен отпустить меня, — сказала я. — Пожалуйста, опусти меня.

— Извини, — сказал он и поставил меня на ноги. — Почему ты здесь? Ты хочешь провести некоторое время наедине?

— Возможно, — ответила я и предположила, что это может быть правдой. Он был таким физически неправильным, как я сначала подумала, и если моему телу он когда-то нравился, я могла бы влюбиться в него снова.

Но он повернулся и махнул рукой кому- то, кто спускался вслед за ним. Я видела ступни, голени, талию и грудь другого парня; к тому времени, когда я добралась до его лица, я уже знала.

— Привет, — сказал новенький, одарив меня улыбкой, и тогда я была уверена. — Меня зовут…

— Ром, — закончила я за него и оттолкнула Александра с дороги, чтобы прыгнуть в его объятия. — Я бы узнала тебя где угодно.

Конечно, узнала бы. Он был любовью всей моей жизни.

Глава 4

Ром заерзал и вытянул руки, как будто боялся прикоснуться ко мне. Его темно- зеленые глаза сузились, а точеное лицо скривилось от раздражения.

— Эй, Уиллоу, что на тебя нашло? — воскликнул он, когда я попыталась обнять его. Его взъерошенные угольно-черные волосы упали ему на глаза, когда он отрицательно покачал головой. Он раздраженно откинул их назад, и я поборола желание зачесать их ему. Моя рука обладала мышечной памятью, как будто раньше я делала это тысячу раз.

— Уиллоу, какого хрена!

Александр закричал и потянулся ко мне.

Он схватил меня сзади за рубашку и притянул к себе. Я споткнулась и оказалась в его объятиях. Он крепко держал меня, чтобы я не могла вырваться.

— Почему ты буквально бросаешься на Романа? Он мой лучший друг!

— Ром твой лучший друг? — спросила я, чувствуя, как ошеломляющий туман снова окутывает мою голову.

— Роман, — ответил Ром с раздражением, сквозившим в его словах. — Прости, но это не совсем хорошая идея — целоваться со мной прямо на глазах у парня, за которого ты собираешься замуж.

Он был настолько сдержан, что это было как ножом по сердцу. Я знала, что если я надавлю на него, если я просто заставлю его расслабиться, он поймет, как приятно было, когда мы прикасались друг к другу. Как наши тела были созданы, чтобы подходить друг другу.

Он был высок, выше Александра, и к тому же шире в плечах. У него были массивные плечи, а сам он был почти шести с половиной футов ростом. Его руки были покрыты крупными мышцами, а бедра были просто божественны. И его задница. Это было невероятно. Я могла бы весь день говорить о его идеальном телосложении, но в тот момент я была чертовски сбита с толку.

Я любила его и была уверена в этом. Я была влюблена в него, а он в меня. Мы были созданы друг для друга и полностью преданы друг другу, но он смотрел на меня как на сумасшедшую.

Я не могла этого вынести. Ощущение рук Александра, обнимающих меня, перекрывающих мне дыхание и выбивающих воздух из легких, когда он собственнически прижимался ко мне. Как будто он посылал сообщение всем присутствующим, что я принадлежу ему и только ему.

— Ты ставишь себя в неловкое положение, — проворчал Александр мне на ухо, и я, наконец, обмякла, поняв, что он прав. Я была сбита с толку. Я не понимала, что происходит, и мне нужно было сделать шаг назад, прежде чем с головой погружаться в эти вещи.

— Ты выглядишь как психопатка, — процедила Виктория сквозь стиснутые зубы. — Успокойся, или нас поймают.

Я сделала глубокий вдох, сосредоточилась на том, где я нахожусь здесь и сейчас, и почувствовала, как руки Александра наконец ослабли.

— Мне жаль, — сказала я, и горячие слезы грозили потечь по моим щекам, если я им позволю. Я быстро заморгала, разогнала их и выпрямилась. —