На священной горе Сумеру тоже бывают зима, весна, лето и время увядания, когда начинаются дожди. Каждая смена сезона сопровождается праздниками. Праздников много, потому что жители небесных городов всегда готовы прославить богов за то, что те даровали им беззаботную и счастливую жизнь, в отличие от жизни на земле — полной опасностей и лишений.

Из всех праздников Анджали больше всего любила Вайсахи — праздник молодых плодов, когда созревали первые плоды манго. К этому времени весна еще не заканчивалась, и в Тринаке и ее окрестностях буйно расцветали цветы, но и лето уже вступало в свои права, позволяя лакомиться плодами манго, царскими ягодами и красными бананами.

Только ее привлекали не цветы и не фрукты. На празднике молодых плодов юные апсары, которые еще не окончили обучение, могли посоревноваться между собой в искусстве танца — солируя или представив групповой танец. Посмотреть на это приходили все жители Тринаки, а зачастую приезжали и жители соседних городов, и даже миров. Говорили, что и боги появлялись в Тринаке принимая облик гандхарвов или людей, чтобы насладиться восхитительным зрелищем — плясками юных красавиц.

К этому празднику танцовщицы готовились весь год, придумывая и тайком разучивая танцы, и наставницы поощряли их старания, потому что соперничая в искусстве достигаешь совершенства.

Анджали руководила группой апсар-учениц своего возраста и тоже придумывала танец.

За несколько дней до праздника она и ее девушками сидели в тени баньяна, раскладывая на дощечке разноцветные камешки, где каждый камешек обозначал определенную танцовщицу — чтобы в последний раз выверить рисунок танца. Девушек было четырнадцать, сама Анджали — пятнадцатая. Хема и Ревати иногда принимались спорить, если им казалось, что танец становится не особенно выразительным, но остальные девушки почтительно молчали, заглядывая Анджали в рот и с восторгом принимая любое ее решение. В самый разгар обсуждения появилась ещё девушка — совсем молоденькая, из младших классов. Она бежала прямиком к баньяну, размахивая руками. При виде ее Анджали тут же смешала камешки — танец должен сохраниться втайне от соперниц.

— Чего тебе, Трипти? — спросила она.

Та приняла прах от ее ног и что-то зашептала на ухо. Шептала она долго, и девушки, воспользовавшись этим, улеглись на траву, сплетничая и смеясь.

На небе не было ни облачка, солнце палило, но в тени баньяна было прохладно, и от водохранилища веяло свежестью. Только Хема и Ревати поглядывали на Анджали с тревогой — слишком уж важной и взволнованной выглядела Трипти, а их подруга все больше хмурилась.

Наконец, Трипти покинула тень баньяна, а Анджали резво вскочила на ноги, несколько раз хлопнув в ладоши, привлекая внимание.

— Слушайте и смотрите на меня! — сказала она. — Мне удалось узнать, что Джавохири и ее танцовщицы наденут на праздник красные одежды.

Девушки изумленно зашептались, а Хема в досаде пристукнула кулаком по коленке. Только Ревати высказала недоверие:

— Где они возьмут столько красной ткани?

— Говорят, кто-то из дайвики взялся покровительствовать Джавохири перед ее арангетрамом, — ответила Анджали, кривя губы. — Они оденутся в красное, чтобы затмить всех.

— Наверняка им помогает эта черная! — воскликнула Хема.

— Дайвики Шьяма-Мукхи? — Анджали задумалась. — Может быть. Если они появятся в красном, мы и вправду померкнем рядом с ними.

— Может, и нам одеться в один цвет? — предложил кто-то из девушек.

— Какой?..

— Шафрановый?..

— Зеленый?..

Девушки принялись наперебой обсуждать, что хотели надеть к празднику. Каждая приготовила лучшее, что у нее было, но и последнему бесталанному гандхарву было бы ясно, что танцовщицы, обряженные в один цвет, затмят любые наряды.

Анджали пришлось снова похлопать в ладоши.

— Что вы так раскричались? — спросила она презрительно. — Как перепуганные сойки. Успокаиваемся и думаем.

— Нам тоже нужны одинаковые наряды, — сказала Хема.

— Но какой цвет заглушит красный? — робко вставила Ревати. — Что бы мы не надели, только шафрановый будет ярче красного.

— Где же мы раздобудем столько шафрановых одежд? — хмыкнула Анджали. — Разве что ограбим дайвики в царском дворце?

Ревати испуганно ахнула, а Хема засмеялась, понимая, что ограбление — всего лишь шутка.

— Наденем белый, — предложила одна из девушек. — Белый есть у каждой из нас. И он не проиграет красному.

— В белом бы будем, как вдовы, — ответила Анджали, задумчиво постукивая указательным пальцем по подбородку.

— Тогда зеленое? — предложила Хема. — Зеленый и красный дополняют друг друга.

Девушки с жаром заспорили, какой цвет составит достойное соперничество красному, а Анджали молчала, глядя в небо.

— А ты что задумалась? — упрекнула ее Хема. — Скажи что-нибудь.

— Мы наденем синие одежды, — ответила Анджали. — Синие одежды — самые дешевые. Мы без труда их раздобудем.

Слова ее заставили девушек замолчать и переглянуться.

— Но синий пойдет только тебе, — высказала Ревати общую мысль. — А мы будем в нем, как темные ракшаси.

— Не будем, — заверила ее Анджали. — Мы украсим себя цветами жасмина. Сделаем из него ожерелья, серьги, браслеты на руки, вплетем в волосы — это будет красивее золотых украшений, и мы появимся, как благоухающий цветник.

— Девушки-цветы! — в восторге завопила Хема, но тут же заволновалась: — Но где мы достанем столько жасминовых цветов? Нам не разрешат взять их в саду, те цветы идут на подношения богам, а возле озер мы столько не наберем. И за городскую стену нас не выпустят.

— Не беспокойся об этом, — сказала Анджали с улыбкой превосходства. — Цветы будут.

Наутро Коилхарна был встречен милостиво и после ласковых просьб пообещал принести столько цветов жасмина, что засыплет ими Анджали по самую макушку.

Он сдержал обещание, и в день праздника шестеро юношей из гандхарвов принесли к хижине Анджали и ее подруг две корзины свежих белых цветов, пахнущих сладко и тонко.

Пока не сгустились сумерки, девушки в синих нарядах уселись перед хижиной и сплели гирлянды, браслеты и венки, которые до времени опустили в воду. А еще украсили волосы цветами и даже продели в уши, как серьги.

— Мы и правда красивы! — восхитилась Хема, осматривая себя и подруг. — Анджали права — в синем и белом мы как настоящие морские волны!

— Придем и смоем Джавохири и ее обезьян! — скомандовала Анджали, вызвав общий смех.

Перед самым праздником, когда со стороны Тринаки уже доносилась музыка, девушки достали припасенные жасминовые украшения.

Ревати уже была готова и стояла рядом с подругами, которые все еще прихорашивались.

— Это не жасмин, — сказала вдруг Хема, примерявшая цветочное ожерелье. — Это маллика. Цветок подземного бога!

Она с презрением и страхом отложила гирлянду белых цветов, не решаясь ни выбросить ее, ни надеть.

— Кто принес это? Гандхарвы совсем без глаз, что ли? — пробормотала она.

Анджали посмотрела на гирлянду, подумала, потом подняла и надела на шею.

— Анджали, — предостерегла ее Ревати, бледнея от страха: — эти цветы подносят Господину-который-живет-под-землей! Как ты можешь надеть их на божественный праздник?

— Ничего страшного, — беззаботно ответила их подруга. — Они так похожи — жасмин и маллика. Всего то у маллики нет желтых тычинок. Никто не увидит разницы. А Господин-из-под-земли, — она передразнила Ревати, с наигранным ужасом схватившись за голову, — тоже танцует, это всем известно. Он не посчитает оскорблением, если я буду танцевать в венке из цветов, посвященных ему, — она поднесла к лицу цветочное ожерелье и вдохнула его запах. — Они пахнут, как жасмин. Даже еще сильнее, пожалуй.

— Наша Анджали никого не боится, — сказал Хема, глядя округлившимися от страха глазами.

— Поторопимся, девушки! — Анджали захлопала в ладоши, подгоняя своих танцовщиц, как стайку птиц к кормушке. — Сегодня мы затмим всех.

В этот вечер Тринака шумела, пела и звенела мелодиями, как никогда днем. Солнце село, и небоскат на западе был расцвечен золотистыми и красноватыми сполохами. Улицы были забиты нарядными прохожими — мужчинами, женщинами, детьми. Торговцы наперебой предлагали угощение — сладости, жаренные на углях мясные колбаски, прохладительные напитки и горячий чай с ароматными специями. Были здесь и только что созревшие фрукты — их раздавали бесплатно, чтобы каждый ел столько, сколько позволят душа и живот.

У Большого фонтана на площади были зажжены сотни светильников, и все здесь сияло огнями, ожидая появления главных участников торжества — юных танцовщиц. Музыканты настраивали и проверяли инструменты, а зрители уже толпились за каменным невысоким ограждением, отделявшим площадь-сцену от мест, отведенных зрителям. Каждый хотел оказаться в первых рядах, особенно молодые гандхарвы, которые так и напирали на ограждение. Время от времени кто-то из них вываливался на площадь (не без помощи друзей, конечно), и строгие охранники в белых тюрбанах загоняли