аще не во един добрый устав ум свой прелогает.

Вящши того уже не имам что к тебе писати.

Подобает кораблю к пристанищу стати.[14]

Аще и аерь словес наполнити,

а убогаго дома не наполнити.

Люто убо есть, воистину, кому нрав свой пременити

и от прелестнаго сего мира отбыти.

Всем убо египтяном и еросалимьляном и до гроба льстит;

а мзда и у самых у мудрых очеса слепит.

У нас же с тобою не дивно ослепити,

понеже мы во обычных чинех с тобою учинены быти.

Обаче ум и смысл в себе имееш

и божественное писание разумеет,

и веси доброе от худаго,

того ради не держи обычая злаго.

Подобает тебе самому себе смотряти

и таковый обычай от себе отревати.

Писано есть: горе в разуме согрешающим[15]

и божественныя заповеди преступающим!

Во веки, аминь;

а бедных от твоего жалованья не отринь.

Вящши того не имам что к тебе писати,

не имам бо и сам добрых дел ни единыя власти.

Послание к некоему горду и величаву,

и по бесовскому навету нравом своим

и обычаем лукаву. Еще же нелеп образ себе

имущу, того ради таковым званием и словущу.

От некоего же человека же естества,

желающа милости от триипостаснаго божества

«Щеголь-трубач». Рисунок Василия Кондакова. XVII в.

Како и что напишем к твоей бесовской гордости,

Аки к некоей неученной конной борзости?

Иже самого коня в пропастный ров вметает

И всадника на нем погубляет,

Такоже и твоя безумная гордость ум твой заношает

И благородную твою душу во ад низпосылает.

За что тако гордишися и возносишися,

И таковою славою нелепою обносишися?

А сам еси многому божественому учен,

Да почто таковою лютою страстию аки в волчию кожу оболчен?

И паки много богодухновеннаго написаннаго веси,

Мню, яко всевают ти в сердце твое таковую страсть лукавыя беси.

И каков еси взором и видением,

Таков еси и бесовским тем лютым кичением.

Скажи ны, что еси и откуда учинен?

Не от того же ли общаго нашего творца содетеля сотворен

И на сотворенную им землю пущен?

И на се нам имети ум свой совершен.

Не такоже ли земля еси и пепел?

И почто таковою безумною гордостию своею усвирепел?

Не такоже ли кал еси и смрад?

Почто оскверняеши душевный свой виноград?

Или богат и честен зришися?

И почто таковою лютою страстию побеждаешися?

Все богатство твое с тобою в погибел да будет,

А лукавая твоя душа наипаче вечных мук не отбудет.

Помяни прежних гордых и злых царей,

Аки лютых и неистовых зверей.

Како за злую свою гордость зле погибоша,

И во адову пропасть душами своими снидоша.

А ты пред ними — обычная чета,

Тако творя не надейся же вечнаго живота.

Первие помяни, за что Денница[16] с небеси свержен

И во дно адово ввержен,

И ныне нерешимыми узами связан,

И от главы и до ногу обязан,

Последи же мучен будет в безконечныя веки

И с подобными ему человеки.

Помяни, за что фараон в мори потоплен

И со всем своим воинством водою покровен,[17]

И ожидает вечных мук.

И всяк возносяйся такоже не избудет от бесовских рук.

Помяни, за что Навходоносор царь в вол претворен

И на времена царства был лишен,

И аще бы пред богом не смирился,

То бы на веки во ад вселился.

И не бы был устроен попрежнему во свое царство,

Понеже и всякого человека возношает многое богатство.

Яко же и ты, как учал быти богат,

Так учинился еси аки рогат.

Зри, яко может бог и не тебя смирити

И по предваршему в нищете тя учинити.

Помяни, за что гордый Антиох зле живот свой испроверже,

Сам себе в сердце свое ножем вверже[18].

Тако же во дне ада до века пребывает,

И вечных и нестерпимых мук ожидает.

Помяни, за что Озия учинися прокажен,

Подобно же тому и ты тем обложен.[19]

Аще еси таковое злодейство твориши,

То гордостию своею такоже душу свою погубиши.

Помяни, за что окаянный Ирод жив червми снеден,

И такоже во дно адово сведен.

И ныне у самого сатаны в коленех седит,

И сам пред собою свою гибель зрит.

И много таковых в тогдашнем и нынешнем веце,

Добро убо есть смиреномудрие в всяком человеце.

Видиши ли, каковы быша велики,

А не сподобился со избранными лики.

И своею гордостию и высокоумием туне погибоша,

Такоже и, преже рехом, душями своими во дно адово снидоша.

Зри сего и внимай,

И создателя своего не забывай.

Всяко высокоумие в человецех мерзко есть пред ним,

А мы сами себе превыспренно мним.

Что же великий апостол Павел пишет,

Яко драгим бисерием нижет:

Гордость всяку отложше и удобь обратный грех,

Понеже гордый и величавый бывает в посмех,

Последи же зле потребляется

И душею своею во ад низпосылается.[20]

Почто аки водный говор надымаешися

И умом своим паче своея меры возношаешися?

Почто нами, последними четами, гнушаешися

И тленным своим богатством возношаешися?

Не веси ли, яко тленное богатство ржа и тля?[21]

Едина добродетель богу, та будет без тля.

И не хощеши нас нарещи прямым званием,

Но раковым и юродивым нарицаеши нас именованием.

И кличеш нас к себе, аки псов,

И гордостию своею держиш в сердцы своем, аки усов.

Аще бы еси сам не имел таковаго нелепаго порековала,

То бы безумная твоя гордость тако и нас не нарекала.

А то сам еси нелепым прозванием словешь,

Общее естество раккою[22] зовешь!

О прочем же помолчим,