– Вам лучше спросить его самого, когда он вернется, – ответил я.

– С удовольствием, – сказал он.

Он явно на что-то намекал, но я решил сделать вид, что ничего не заметил. Да и на что, в конце концов? Он не знает отца. Не знает нас. Я сильно подозревал, что он не бывал к нашим краям даже близко и что все его слова, как и россказни, – чистая выдумка.

Кэти, унаследовавшая от матери склонность всех мирить, подалась между нами вперед и улыбнулась.

– Я вижу, у вас тоже есть татуировка. – Она указала на глаз, выбитый у Теккерея на тыльной стороне руки; глаз, от которого в разные стороны расходились лучи. Теккерей посмотрел на него и кивнул.

– Ее сделала одна старая цыганка, когда мне было десять или одиннадцать. – Он улыбнулся воспоминанию. – Сказала, что этот знак убережет меня от бед.

Теккерей хлопнул рукой по столу, и мы с Кэти подпрыгнули, а он громко захохотал. Я испугался, что он уже захмелел, и эта мысль, очевидно, отразилась у меня на лице.

– Я еще не пьян, Итан, – сказал он. – Я вспомнил кое-что, и это меня развеселило, только и всего.

Я, однако, заметил, что он совсем не кажется веселым, но пристально смотрит в никуда, будто находясь в трансе. Но вдруг он стряхнул с себя наваждение и с улыбкой обернулся к нам.

– По сравнению с другими татуировками это ерунда, – сказал он. – Просто детские почеркушки. Я видал людей, у которых на коже набиты произведения искусства, достойные музеев, а цвета яркие, точно на алтарях или фресках.

Его улыбающиеся губы чуть скривились, и он погладил длинными пальцами подбородок.

– Вообще-то, мне вспомнилась одна история, которую я однажды слышал.

– Расскажите, – сказала Кэти. – Пожалуйста.

Теккерей взглянул на меня, словно спрашивая разрешения.

– Разумеется. – Как мне ни хотелось изобразить безразличие, получилось не слишком успешно. – Раз уж Кэти хочется послушать.

Улыбка Теккерея превратилась в волчий оскал.

– Что ж, хорошо…

Ирэдзуми

Стивену Флетчеру было чуть меньше двенадцати лет, когда он сошел на берег в порту Нагасаки на японском острове Кюсю вместе со своим товарищем по команде Мэтти, зачарованно глядя на бесчисленные экзотические виды. Он дивился на людей: чудны́е прически, странная одежда, а у некоторых – длинные мечи, которые, по словам Мэтти, могли разрубить человека пополам так легко, что он ничего не почувствует, пока не развалится на куски.

Мэтти Хаск взял Стивена под свое крыло и приглядывал за ним на борту. Он растолковал ему, с кем дружить, а кого избегать, и тем самым, несомненно, уберег юнца от пары взбучек. В нем было все, чего так желал для себя Стивен, – воплощенная удаль, уверенность и непринужденное обаяние.

Для Стивена, единственного ребенка у родителей, Мэтти стал старшим братом, которого у него никогда не было, но о котором он всегда мечтал. Мэтти же рос в большой семье и скучал по младшим братьям. Такая сделка устраивала обоих, и вскоре они стали не разлей вода.

В свои семнадцать Мэтти где только не побывал, о своих путешествиях по Тихому океану он мог рассказать множество увлекательных историй, и некоторые из них даже были правдивыми. Он родился в семье фермера из Кентукки и не видел моря, пока ему не исполнилось десять: в этом возрасте он и сбежал из дома, чтобы попытать счастья. Но при первой встрече с ним это никому не пришло бы в голову. Казалось, он создан для моряцкой жизни: Мэтти чувствовал себя на корабле более уверенно, чем Стивен, чьи отец и братья были моряками.

Вообще-то, думал Стивен, пока они все больше удалялись от пристани, Мэтти – из тех людей, что чувствуют себя уверенно в любой ситуации, даже в таком экзотичном месте, как Япония. Мэтти бывал на этих островах и раньше, и роль проводника ему явно нравилась.

Они шли по запруженной людьми улочке, когда Мэтти вдруг объявил, что прежде всего им нужно сделать татуировки.

– Татуировки? – спросил Стивен с опаской, ведь он вырос с убеждением, что татуировки бывают только у разбойников да беспутных.

– Ага, – сказал Мэтти, хлопая Стивена по плечу. – Любой моряк должен иметь татуировку, Стивен, и нигде их не умеют делать так, как в этих краях.

Стивен сомневался, что любой моряк действительно должен иметь татуировку, и точно знал, что у многих в команде не было ни одной, но механика их с Мэтти отношений была такова, что Стивен старался всюду поспеть за Мэтти, а потому лишь кивнул, хотя и без особенного энтузиазма.

– Я однажды видел человека, – сказал Мэтти с горящими от воодушевления глазами, – родом из этих мест, которому пришлось сделаться моряком, потому что он убил человека. Все тело у него, кроме лица, было разрисовано. На это ушло пять лет – так он сказал. Даже самые важные для мужчины органы у него были в татуировках.

При мысли об этом Мэтти поморщился, а потом рассмеялся и сказал, что, должно быть, это адски больно, и снова рассмеялся. Но Стивен плохо умел переносить боль, и эта история лишь вселила в него ужас. Но он не хотел показывать свой страх этому юноше, чье мнение он так ценил.

Они сворачивали в глухие переулки, все больше углубляясь в темный лабиринт лавочек и переходов, что совсем не помогало Стивену унять тревогу. Мэтти то и дело вынимал клочок бумаги и сверялся с ним, но было очевидно, что он заблудился. Стивен хотел было сказать об этом, но вдруг у одной обшарпанной постройки они увидели старика, который курил длинную трубку.

– Хориси? – сказал Мэтти. – Ирэдзуми?

Сперва старик как будто не услышал слов Мэтти или не понял их, потому что последовала длинная пауза: он глубоко затянулся табачным дымом еще раз и, не глядя ни на Стивена с Мэтти, ни на постройку, перед которой сидел, указал на дверь, что они расценили как приглашение войти внутрь.

Они оказались в просторной комнате со стенами, похожими на татуированную плоть, которые были сплошь увешаны гравюрами с изображениями демонов и драконов всех мастей. У Стивена зачесалась кожа.

В пляшущем свете красного фонаря эти нарисованные монстры будто двигались, мерцали и подергивались; на лбу у Стивена выступили капельки пота – и он увидел, что Мэтти, несмотря на уверенный тон, тоже покрылся испариной.

Было так темно, что прошло некоторое время, прежде чем они поняли, что не одни. Стивен даже вздрогнул и охнул, когда из тени медленно появился человек и по-английски спросил, что им нужно.

– Ирэдзуми, – снова сказал Мэтти (Стивен уже догадался, что это