не проявил предусмотрительность. Ту одежду, которую порвали во время первичного осмотра, он смог незаметно припрятать, разорвав на отдельные лоскуты. Позже Ди наматывал их вместо шапки, шарфа и портянок, а самый большой кусок оборачивал под основной робой вокруг спины так, чтобы тот прикрывал поясницу и спускался до середины бедра. Не ахти что, но в зимнюю стужу лучше иметь такой гардероб, чем не иметь его вовсе.

Удивительно, но с питанием все оказалось не так плохо. Конечно, каторжникам давали еду самого низкого качества. Тюремщики закупали для них по дешевке испорченную крупу, гнилые овощи, какие-то кости и требуху и готовили из всего этого отвратное варево. Как Дигамма и предполагал, его знакомство с чувством вкуса прошло не совсем гладко. Но голод — не тетка, привыкнешь и к такой пище за неимением лучшего. Самое главное, что ее качество компенсировалось достаточным количеством. Предыдущие два года для Баласии оказались довольно урожайными. Еды было достаточно, а вслед за этим увеличилось количество отходов и просрочки.

За монотонной работой дни незаметно пролетали, но время, проведенное в качестве биодвигателя, Дигамма все равно провел с пользой. Во-первых, он смог улучшить свои знания месхийского, местного языка. Хождение по кругу для привода насоса совсем не требовало концентрации внимания и не сильно мешало анализировать речь окружающих людей. Это стало хорошим заделом на будущее, ведь жители трех соседних королевств — Баласии, Норшера и Триенада — использовали очень схожие вариации одного языка. В конечном итоге он даже смог понять историю, которую рассказывал один старый одноглазый узник, вероятно выдуманную. О некоем каторжнике, который пережил двадцать лет заключения в этом месте и вышел на свободу, после чего смог начать новую жизнь и даже стать управителем небольшого города.

Во-вторых, Ди разобрался, как пользоваться Особенностью. Частицы магической энергии постоянно двигались, оставляя за собой след в виде тонких белых линий. По крайней мере так это воспринимал Дигамма. В воздухе они были практически незаметны, но, сталкиваясь с чем-то твердым, становились ярче и растекались в стороны, обрисовывая контуры предметов и заполняя их разнообразными узорами вместо привычных цветов. Все вокруг выглядело, как рисунок белым мелом на черной доске. Но не статичный, а постоянно меняющийся, «дышащий» и «живой» рисунок. Дигамма не сразу привык к такому способу восприятия реальности, но постепенно адаптировался и потом уже не вспоминал, как видел раньше. Конечно, Особенность не была полноценной заменой цветного зрения, но ориентироваться в пространстве позволяла ничуть не хуже.

Со всеми живыми существами и магическими предметами эти линии не просто сталкивались, а активно ими притягивались и поглощались, концентрируясь в одной или нескольких точках. Попав внутрь объекта, свободная энергия меняла характер движения. Она переставала следовать по гладкой траектории и начинала как бы «дрожать» с большой частотой. Нейтральная сырая магия приобретала определенную направленность, а ее однородные линии тока покрывались соответствующим повторяющимся орнаментом. Дигамма еще в самом начале понял, что в будущем сможет по этим узорам определять вид магии, которую хоть раз уже видел, даже не имея соответствующей Способности. Но самое главное, что уже сейчас, наблюдая за токами энергии внутри собственного тела, он начал вникать в работу клейма каторжника. Тем более с теоретической стороной Ди был знаком уже очень давно.

Для реализации проекта «Новый горизонт» был разработан новый язык программирования, названный Шаду, и даже специальный алфавит с набором вспомогательных пиктограмм. Этот язык описывает работу всего созданного мира, в том числе и магии, а также отвечающей за всеобщую сохранность Системы. Дигамма, естественно, его досконально изучил.

Шаду имеет проявления и непосредственно в Теваире, основное из которых — это магические печати. По существу печать является программой, по которой реализуются заданные магические функции, причем контроль со стороны создателя как правило не требуется. Строятся же такие конструкции из магической энергии. Видимый рисунок или текст, кроме редких исключений, необязателен и служит только для визуализации. Некоторые печати могут самостоятельно поглощать достаточное количество энергии и работать неограниченно долго, но основной массе требуется дополнительный источник питания. Правда не это основной их недостаток. Использование печатей требует высокого мастерства обращения с магической энергией и большого объема теоретических знаний. Такими навыками обладают очень немногие.

И даже если не брать в расчет саморазвитие, это время оказалось полезно тем, что позволило Дигамме привыкнуть к простым бытовым вещам. Например, раньше он совсем не уставал, а теперь нуждался в отдыхе. Снов, как и прежде, Ди не видел, но погружался в особое медитативное состояние, при котором неподвижное тело активно восстанавливалось, а сознание продолжало работать, хоть и медленнее в несколько раз. И это была только одна из множества мелочей, которые открыл для себя Ди в новой реальности. Даже к банальной необходимости время от времени испражняться ему пришлось привыкать.

Когда подходила к концу пятая декада пребывания Дигаммы в Теваире, его место на каторге неожиданно изменилось. Месяц на перекачке воды оказался лишь испытанием. Начальство каменоломни хотело проверить, хватит ли слепцу сил и выносливости справиться с другой, изначально запланированной работой. По крайней мере, так думал Дигамма, когда забирать его лично пришел ответственный за хозяйство всей Скамьи гиганта по фамилии Кадик.

Новым местом стал внешний форт, точнее его малые ворота. Те самые, через которые так бесцеремонно закидывали новоприбывших заключенных. Но роль бокового входа была гораздо шире, ведь через него проходило все, кроме добытого камня, который отгружали через главные ворота. Обычно здесь работали сами охранники, ведь приходилось выходить за пределы форта, и каторжники совершенно не подходили. Они, хоть и знали про останавливающее действие печати, все равно пытались сбежать при первой же возможности, надеясь на чудо. Подобные чудеса в истории Скамьи пока еще не случались, но и рыскать по лесистым предгорьям в поисках очередного обездвиженного беглеца тоже никто желанием не горел.

И тут удачно подвернулся слепой заключенный. Управляющий каменоломни рассудил, что если приковать такого к тяжелой тележке, то сочетание дополнительного груза, отсутствующего зрения и гористой местности не даст ему далеко убежать. По отдельности эти факторы пока никого не останавливали, но кто мешал провести эксперимент с их комбинацией? В перспективе можно было бы лишить зрения еще нескольких наиболее провинившихся каторжников для хозяйственных работ за стеной. В общем, начальник каменоломни остался полностью доволен своей идеей, нисколько не подсказанной подчиненными. Для Дигаммы же это означало перевод на новую работу, во многом более трудную и опасную, но при этом и открывающую больше возможностей.

Основной проблемой форта была куча скопившихся отходов. Охранники этим вообще отказывались заниматься, а заключенных, к которым еще и приходилось