Однако, мама похоже не очень-то и удивилась.

— Что ж… — тихо вздохнула она. — Всё к тому и шло. Знаешь… Ты прости меня, доченька. Может, я сама тебя в объятия этого дармоеда и толкнула. Просто, видя как ты под Славиным руководством растёшь пацанкой…

Дина бросила на мать взгляд, полный боли. Но та, как обычно не заметила. Это была её характерная черта: не замечать ничего вокруг, кроме себя самой, своих чувств, потребностей, интересов. Мама как будто и в свои пятьдесят четыре все ещё оставалась капризным избалованным ребёнком.

— Понимаешь, Диночка, ты слишком сильная. Мужчины не любят таких.

Диана проглотила слёзы. Спросила с горькой усмешкой внезапно севшим голосом:

— А каких любят, мам?

— Женщина должна быть… — начала мама, загибая тонкие пальчики на руке. — Красивой, хрупкой, лёгкой, изящной, ранимой… Чтобы мужчине вот захотелось прям её защитить, обогреть. Понимаешь? Ведь женщина — это… — она задумалась подбирая слова. И наконец просияла: — Женщина без мужчины — это как цветок без дождя!..

Мать ещё что-то все говорила и говорила. Приводила себя в пример, как она умеет выбирать «правильных» и «достойных» мужчин. Динин родной отец не в счёт, конечно. Так, ошибка молодости.

Дина слушала её вполуха, всеми силами стараясь подавить в себе закипающее раздражение. Ну, надо же! Цветок без дождя! Ещё одна садовница на её голову! Ну, не вышло из неё, Дины, нежного и хрупкого цветка. Вместо него получился самый настоящий сорняк — живучий, способный приспосабливаться к любым условиям и выживать, несмотря на то, что по нему ежедневно топчутся десятки ног, попросту не замечая.

Вот как родная мать. Прошлась по самому больному — и даже не заметила.

Едва дождавшись рассвета, Диана покинула дачный домик. Некогда он бы для неё этаким островком счастья, где они с родителями проводили праздники, а когда была хорошая погода, ходили на реку, что была в двух шагах. Папа выращивал здесь арбузы и овощи (их городской участок не предусматривал огорода). Мама везде сажала цветы…

Цветы… Чёрт! Как она ненавидит сейчас все эти цветы!..

Конечно же, мама ещё спала. Она всегда твердила, что недостаток сна плохо сказывается на состоянии кожи. Будить её Дина не стала и, написав коротенькую записку, тихо выскользнула за дверь.

Уже выгнав за ворота старенький мерседес, и закрывая створки обратно, она встретилась взглядом со своим новым отчимом. Он шёл к их домику с банками каких-то солений в руках.

— Доброе утро! — приветливо крикнул ей мужчина.

Диана лишь скупо кивнула ему в ответ и поспешила уехать.

Снова начал накрапывать мелкий осенний день. И капли его, сливаясь, стекали по лобовому стеклу как слёзы. Слёзы тоски и одиночества. Казалось, только осень одна понимает её и плачет вместе с ней.

Чтобы хоть как-то отвлечься от мыслей, сжимавших её мозг, будто стальной обруч, Диана включила радио.

Однако после короткого музыкального проигрыша зазвучала смутно знакомая песня и певица Слава надрывно вопрошала:

— Где твоё плечо? Я устала быть сильной…

От текста песни, написанного явно женщиной, ибо только женщина способна понять эти чувства, хотелось плакать.

Но Дина плакать не умела. Протянув руку к старенькой магнитоле, покрутила ручку, выбирая другую волну. Ага, Дидюля и его «Арабика». Уже получше.

Однако, после окончания прекрасной музыки, водопадом извергающейся из-под пальцев знаменитого гитариста, в эфир снова ворвалась Слава, уже вполне жизнеутверждающим голосом констатирующая факт того, что одиночество — сволочь.

— Да что ж такое!.. — с раздражением вслух проговорила Диана, со щелчком вырубив магнитолу.

* * *

— Скорости бы добавить… — задумчиво вздохнул Марк.

Они с Амелией расположились на заднем сиденье, невидимые для хозяйки авто. Тогда в комнате с трибуной эту красивую молодую женщину им представили просто: объект. Объект за которым они будут следовать по пятам, пытаясь склонить её смятенную душу каждый в свою сторону. Но сами они как объект её не воспринимали.

И Ангелу, и Демону невольно понравилась эта энергичная красотка с сильным, волевым характером.

— Если бы я была такой… — с грустью вздохнула однажды Амелия. — Наверное, я бы могла бороться. Научиться идти вперёд, преодолевая препятствия, а не плыть по течению…

— А я бы, — негромко отозвался Марк. — Не вырос бы таким разгильдяем, умел бы делать правильный выбор и чего-то добиваться самостоятельно, без помощи отца.

Сейчас же Испытуемые сидели, каждый отвернувшись к своему окну, и смотрели на мелькавшие за стеклом, размазанная дождём картинки осеннего пейзажа, из-за чего они казались нарисованными масляными красками.

— Не нужно скорости… — тихо отозвалась девушка. — Ты забыл, что случилось с тобой?

Демон коротко взглянул на неё и снова отвернулся к окну.

…Смотрящий отвёл взгляд от монитора. Встал, подошёл к окну, мимо которого в ясной голубизне проплывали белые облака.

Все стабильно. Можно на некоторое время оставить их одних. А ему нужно отдохнуть. Он тоже устал смотреть на грусть, тоску и одиночество, которые угнетали его, удушали, подобно ядовитому плющу, обивавшему медленно, но верно, всё тело… Хотя тела, в привычном для человека понимании, у него не было давно. Была только душа. Душа, которая всё ещё помнила, что значит любить, верить, разочаровываться, быть преданным.

Глава 8

Домой ей ехать не хотелось и, обогнув парк, Диана свернула за поворот и припарковалась у ворот своей автобазы. Сотрудников, за исключением охранника, сегодня не было — выходной. Но это было даже к лучшему. Говорить ей сейчас ни с кем не хотелось. А вот поработать с документами лишним не будет. Тем более цифры как нельзя лучше отвлекают от всех ненужных мыслей и время проходит практически незаметно.

Так было и в этот раз. С головой уйдя в хитрости бухгалтерии, она и не заметила, как время перевалило за полдень. А затем серый осенний день и вовсе плавно перешёл в сумерки.

От документов её оторвал звонок. Моргнув пару раз от мельтешащих перед глазами цифр, Дина потянулась за телефоном и тепло улыбнулась, взглянув на экран.

— Да, Люсинда! Привет! Как ты там? Родители твоих чад не забаловали ещё?

— Привет, подружка! — бодрый, как всегда, голосок Люськи лился будто бальзам на душу. И Диане показалось, что даже в кабинете стало светлее. — А уехали родители! Соседка позвонила, на которую они хозяйство своё оставили, сообщила, что бурёнка их рожает. Вот они и рванули. Знаешь, как-то аж обидно стало…Они коров своих любят больше, чем меня, дочь родную! Ты представляешь?

Но “обиженная” Люся, рассказывая о предательстве родителей, так заразительно хихикала, что Диана не удержалась и тоже рассмеялась. Вот за это она и