комнату с окнами во двор.

— Не фига себе, кроватище! — Ксюша повалилась на широченную кровать, занимавшую большую часть комнаты. — Интересно, у Ярика в комнате такой же сексодром. Кстати, почему ты к нему на «Вы» обращаешься?

— Не знаю. Так получается.

— А он на тебя запал, — Ксения хитро улыбнулась. — Всё время тебя разглядывал.

— Не заметила.

— Когда тебе заметить? Ты же только на телефон смотришь. Хватит от Костика своего звонков ждать: у него медовый месяц. Сейчас в Питере натрахается, вернётся в Москву, тогда и про тебя вспомнит.

Ангелина ничего не ответила, да и что тут ответишь? Грубо, но правильно подруга говорит. Геля позвонила маме, сообщила, что с нею всё в порядке, но придётся в командировке немного задержаться, и отключила телефон — теперь не надо каждую минуту ждать, что появится сообщение «Ангел мой…». Ксения удивлённо подняла брови, посмотрев на погасший экран Гелиного телефона, но ничего подруге не сказала.

За окном крупными хлопьями пошёл снег, снежинки кружились в весёлом хороводе, всё убыстряя бег, и девушкам было так приятно находиться в тёплом доме, разглядывая через морозные узоры на окне ледяные грани снежинок, и хотя бы ненадолго забыть о питерской свадьбе и пугающем маньяке.

Глава 7

Снег продолжал идти, он шёл и вечером, и ночью, и на следующее утро.

— А сегодня вроде потеплее, — Ангелина, выйдя на улицу, стряхивала снежинки с пуховика.

Девушки отправились к дому бабы Шуры по нападавшему за ночь глубокому снегу. Самое красивое зимой — это, конечно, снег, белый, пушистый, легкий, как лебединый пух, но когда его слишком много, то он уже не радует: дворников в деревне штатное расписание не предусматривает. Утром Ярослав расчистил дорожку перед своими воротами, а к избушке ведуньи тропка была ещё не протоптана. Похоже, тем утром подруги первыми пошли по заснеженному проулку, ведущему к дому «бабки».

— Я не могу себе представить, как люди живут зимой в деревне, — Ксения указала на заснеженные крыши изб, над печными трубами которых вился сизый дымок. — Кругом сугробы, а они сидят там, как полярники на зимовке,

— А я бы с удовольствием здесь осталась, — возразила Геля, — тишина какая! Такой красивой зимы в городе не увидишь.

— Так оставайся, Ярик уже с самого утра перед тобой копытом бил, про свои лесопилки рассказывал.

— Я уже не помню, о чём он за завтраком говорил.

— Странно, а со стороны посмотреть, залюбуешься, с таким интересом ты слушала про ангарные помещения с удобными подъездами и про ленточную пилораму. Ярик, полагаю, решил, что ты к нему на работу собралась наниматься, когда он пожаловался, что бухгалтерша у него в декретный уходит, у тебя прямо глаза загорелись.

— Я вот что подумала: наверное, Косте стыдно, что он меня обманывал, поэтому и не звонит. Может, мне ему написать, что я понимаю: в жизни разные ситуации складываются, — задумчиво произнесла Ангелина.

— Аллё! Ты меня слышишь! — Ксения сняла перчатку и защелкала пальцами перед лицом подруги. — Вот ты так же и Ярика утром слушала, а сама про свой телефон выключенный думала. Хватит в миноре сидеть! Какая разница: Костя позвонит — Костя не позвонит? Ключевые слова этой истории ты только что сказала: «он обманывал»!

С этими разговорами девушки подошли к дому бабы Шуры. Как и накануне, дверь была не заперта, и подруги, потоптавшись на крыльце и отряхнув снег, вошли в жарко натопленную комнату.

— Ох, сегодня метёт! Как, девчата, дошли? Снегом не завалило? — ведунья весело посмотрела на вошедших.

Ангелина, как и накануне, почувствовала разочарование: хотелось необъяснимого — таинственных звуков, колдовского полумрака, — а тут старушка в байковом халате, разноцветные бабочки на клеенчатой скатерти, в углу гудит холодильник, на нём возвышается трехлитровая банка с маринованными огурцами.

— Ты тут на диване обожди, — кивнула Ксении баба Шура, Ангелине же велела: — а ты, красавица, со мной иди.

В соседней комнатке обстановка ничем магическим тоже не отличалась: шкаф, столик у окна, деревянные табуретки. Старушка достала карты, кивком указала Геле на табуретку:

— Сейчас посмотрим, чего у тебя не ладится. Снимай левой рукой на себя.

Баба Шура, не глядя на Ангелину, раскладывала карты, что-то тихо бормоча. Девушка следила за ловкими движениями быстрых пальцев гадалки — слева вниз и снова вверх…

— Ну, женихов у тебя, красавица, в избытке: и в ногах карты легли, и рядом, и впереди.

— Что толку от этого избытка! — вздохнула Ангелина. — Женихи эти в любви клянутся, а потом на других женятся. Если я одна до тридцати лет дожила, значит это только то, что я никому по-настоящему не была нужна.

— Так, позвать надо, поманить, чтобы твой, что по судьбе, рядом всегда был и никуда уже от тебя бы не пошёл. Я тебе мёду цветочного заговорённую баночку дам. Будешь вкусной и сладкой. Мужики станут слетаться со всех сторон. А один, посмотри, — бабка ткнула пальцем в червового короля и десятку с девяткой, — уже на пороге стоит, умный, богатый и добрый. Твой человек, поймёт тебя, и будешь ты с ним как рыба в воде, не сразу, но всё у вас с ним наладится. Смотри, не прогляди его! А то тут много ещё всякого у тебя будет.

Из шкафчика была извлечена баночка с закручивающейся крышечкой и надписью «Дядя Ваня», наполненная янтарным мёдом.

— Вот, берешь ложку с мёдом в левую руку, а правую держишь сверху и говоришь: «Как мед сладок и липок, так пусть и я стану сладкой и липкой для мужчин. Да будет так!». А потом эту ложку с мёдом или в чай клади и пей, или так ешь.

— А обязательно говорить, что я стану липкой для мужчин? — уточнила Ангелина.

— Обязательно. Вот, как я сказала, так и говори. Записывай заговор, я продиктую. А дома чай с этим мёдом попьешь, и каждый день по ложке ешь, пока весь не закончиться. А теперь подружку зови.

Геля немного обескураженная вышла после встречи с ведуньей: как-то всё буднично было, ни трепета, ни дрожи.

— Ну как? — Ксения вопросительно посмотрела на подругу.

— Тебя вызывают.

— Прямо как в поликлинике, — фыркнула Ксюша.

— Поверь, у стоматолога в кабинете магии больше, про гинеколога я вообще молчу, — тихо сказала Ангелина и заняла место ожидания на диване.

Через полчаса девушки пробирались по снежным заносам к дому Ярослава. Снег шёл плотной стеной, попадая в глаза и заставляя наклонять головы, надвигать на глаза капюшоны.

— Мистификация какая-то, — ворчала Ангелина. — Я узнала, что женихов полно, а один уже на пороге стоит. Это и без карт любой сказать